Шагая по пустынной улице, вдовица мысленно прошерстила ближайшую территорию и свой круг общения на предмет наличия «хорошего мужика».
В зримом пространстве мужиков присутствовало ровно столько, сколько их было в деревне сразу после войны. Одиноких – еще меньше: безногий дед Григорий, Леха-йог, бегающий круглый год в одних трусах босиком по поселку и люмпенизированный алкаш Геннадий Анатольевич. Стайка мигрирующих бомжей, трудящихся в сезон на помидорных плантациях местного фермера, в расчет не принималась, летом и по праздникам приезжали еще несколько персонажей из города.
Таким образом, перебрав все особи мужского пола, она пришла к удручающему выводу, что еще не старой женщине, планомерно разоряющей пенсионный фонд, в отличие от мужа Коли, не так просто найти суженого.
Но нет ничего невозможного для дамы с фантазией и смекалкой, на следующий день, аккурат на двадцать третье февраля, вооружившись двумя парами хлопчатобумажных носков, она отправилась к соседу с ограниченными возможностями здоровья весьма преклонных годов.
«Не прокисать же в одиночестве», – решила Римма Васильевна, твердой рукой отворяя калитку инвалида-долгожителя Григория.
Судьба не полностью отвернулась в сей праздничный день от Риммы Васильевны. За круглым столом под люстрой, с давно немытыми плафонами, сидел безногий сосед на инвалидной коляске и еще довольно молодой, но уже изрядно побитый жизнью мужичонка, с въевшимся загаром, весьма тщедушного вида.
Радостно крякнув, она скинула куртку, извлекла из кармана заблаговременно заготовленные подарочные носки, в душе хваля себя за проницательность и чуйку, мужчин было двое, презента в виде носков тоже два, хотя зачем безногому носки один бог ведает.
Пригладив волосы и поправив норовившую расстегнуться кофточку на высоко вздымающемся бюсте, гостья двинулась вперед, как волк на зайцев, полностью концентрируя свое внимание на плюгавом незнакомце.
«Риммочка, – инвалид радостно закопошился в своем припаркованном транспорте, – присоединяйся»!
Римма Васильевна, кокетливо изгибаясь пышными формами, просочилась между коляской и столом, усевшись на предложенный стул. У инвалида, разогретого изрядной порцией самогона, зашевелилась плоть и зарябило в глазах, капли пота покрыли его плешивый череп, старик утирался теперь носками, которые гостья всучила ему по приходу. Плюгавый же наоборот, никак не реагировал на появление гостьи, он сидел, уставившись оловянными глазами на подтаявший холодец в эмалированной миске.