В Детском саду я не нашел настоящих друзей, и какая-то часть меня, вероятно, надеялась обрести их за его пределами. Только этим получилось объяснить разочарование от того, что ни в огромном саду, ни в здании не видно ни одного моего ровесника. Хуже того – ни одного ребенка. Тот, кто меня привез, буравил мою спину своими проницательными глазами – они у всех взрослых проницательные, но его как-то по-особенному жалили. Я чувствовал взгляд, даже не оборачиваясь, и по телу бежал озноб, который тут же сменялся жаром, страхом и сомнениями. А не ошибся ли я, выбрав неизведанное вместо хорошо знакомого? Только вот жалеть поздно, обратной дороги нет – меня об этом предупреждали, и глупо начинать сомневаться теперь, когда выбор сделан.
Потом-то я узнал, что дети в этом здании были – и мои ровесники, и старшие, просто в момент нашего приезда все они учились. Но тогда никто даже не подумал меня успокоить на этот счет. Наверно, так они тоже проверяли мой характер – вот только в чем смысл проверки, так и осталось загадкой…
Комната стала ещё одним разочарованием в их длинном списке. Я, конечно, не ожидал чего-то особого, но того, что увидел – и подавно. Помещение оказалось точно таким, как и в Детском саду – кровать, письменный стол со стулом, небольшой деревянный сундук для вещей, место для точки когтей в одном из углов. Единственная разница заключалась в том, что от сундука пахло какими-то незнакомыми травами – впрочем, такой запах мне нравился больше, и это, пожалуй, можно считать единственным, что порадовало меня за весь день.
Тот, кто меня привез, не сказал ни слова, не считая краткой речи о том, как следует разместиться, и уже во второй раз оставил меня наедине с собственными мыслями. А они оказались отнюдь не радостными. Я вздохнул, ещё раз окинув взглядом своё новое жилище, и принял единственно верное решение – отправился спать. Новый день точно не может принести больше разочарований, чем этот.
– Ты никому не должен говорить, что умеешь переворачиваться, – первое, что сказал Тот, кто меня забрал. Мы сидели в его кабинете, куда он вызвал меня, когда ещё даже не рассвело. Но одежда на нем говорила, что он собирался куда-то идти – или, наоборот, только что вернулся. Он никого не прислал за мной, а сам постучал в дверь моей «кельи» (так мы в шутку называем свои комнатки в