– Проходите! – улыбнулась она.
– Вы? – удивился Вирятин. – Сами?
– Да, решила не посылать Ксюшу, – Дремлюгина оглядела трясущегося журналиста с головы до ног. – Ну, разве можно быть таким рассеянным? А если бы у вас разрядился диктофон перед интервью с губером? Что бы вы тогда делали?
– Я здесь таких красивых бабочек видел, – Вирятин постарался перевести тему разговора. – Тёмных с белой каймой. Любовался, пока дождь не начался.
– Да, они красивые, – согласилась Ирина Геннадьевна. – Это траурницы. Я хорошо разбираюсь в местных насекомых.
Вирятин усмехнулся себе в усы: «Траурницы…»
Они пошли к особняку по булыжной дорожке, по краям которой сплошным забором росли невысокие кустики. За ними Вирятин рассмотрел скульптуру, которая изображала всё того же трёхногого животного.
– Мировой осёл из «Бундахишна», – заметив любопытство гостя, пояснила Ирина Геннадьевна. – Это древнеперсидская философия. Сергей Петрович последнее время бредил ей, особенно главкой «О сущности воскрешения». А вот скульптурная композиция дальше – это уже индийский сюжет. Асуры и девы дерутся из-за кувшина с Амритой, напитком бессмертия.
Вирятин увлёкся разглядыванием скульптур и не заметил, как дождик усилился.
– Серёжа заказал эти изваяния полтора года назад, – сказала Дремлюгина. – Не у кого-нибудь, а у лучшего скульптора области.
У неё льняной сарафанчик прилип к телу, причёска сбилась, плечи покрылись мурашками, и в таком виде она казалась намного ближе и человечнее, чем была вчера…
Ирина Геннадьевна дрожала, однако не торопила гостя.
– Всё это мифы о бессмертии. Выходит, Сергей Петрович предчувствовал скорый конец? – спросил Вирятин.
– Да, Серёжа очень любил жизнь. Трясся над своим здоровьем. Последний год только о смерти и говорил, хотя вроде ничем не болел. Получается, предчувствовал. Наверное, потому и увлёкся этими мифами.
– Как может человек предчувствовать смерть, если ничем серьёзным не болеет? – задумался Павел Валентинович.
Вдова в ответ подёрнула плечами:
– Значит, может. Всё! Хватит! Продолжим разговор в гостиной. Я уже совсем промокла и замёрзла.
Она повела гостя к дубовой двери дома, за которым виднелась гладь лесного озера.
– У нас здесь нет наружного бассейна, только внутренний. Так решил Серёжа, ведь он купался в озере до ноября, чуть не до первого льда, – пояснила скороговоркой Дремлюгина.