Песнь призрачного леса - страница 11

Шрифт
Интервал


Черные сосны остаются позади, а впереди открывается коровий выгон, и я вглядываюсь в противоположную его сторону, ищу глазами дерево, которое с некоторых пор полагаю своим. Это выжженный молнией дуб, скрученный, как выжатая половая тряпка, с бледной гладкой корой и ветвями, из последних сил тянущимися вверх, словно узловатые пальцы старухи. Большинству он, наверное, кажется уродливым, а мне вот – прекрасным, хотя дерево мое иссушено, бесплодно и одиноко. Я люблю представлять себе, как оно – мертвое – переживет всех нас и даже через много-много лет после нашего ухода будет стоять тут, нисколько не сетуя на отсутствие листьев и желудей, не страдая от того, что не способно дать, как другие дубы, благодатную тень путникам. Всякий раз, как я его вижу, меня к нему тянет, словно мы родня.

Раньше мы с папой часто проезжали мимо на машине, и папа всегда на этом месте затягивал себе под нос старинную балладу из цикла «Об убийствах». По папиным словам, она так и называлась: «Старинный дуб», хотя слов никаких не было, только печальная переливчатая мелодия, которая мне очень нравилась.

Сегодня над головой сияет множество тусклых и далеких звезд. Лес позади меня дремлет, дыхание его спокойно, даже самые верхние ветки самых высоких сосен уснули на безветрии. Ощущение – совершенно такое же, как когда папа играл на скрипке: будто вся природа замерла и ждет, что же откроет ей музыка.

Жду я, ждут деревья и призраки, подрагивающие в воздухе, несмотря на весеннее тепло, но все мое естество настроено на такую частоту, где ум улавливает лишь белый шум, помехи статического электричества. Сколько ни прислушивайся, безмолвие в мелодию не переходит.

* * *

Я готовлюсь ко сну, но чувствую себя все еще взвинченной и, можно сказать, даже на грани срыва. Все еще вихрем гуляет во мне музыкальный отрывок, услышанный перед ужином тогда, в роще. Все еще чувствую, как ду́хи настороженно прислушиваются к нему вместе со мной. Так я вряд ли смогу уснуть… Но нет, оказывается, вечерние переживания и перебранка все-таки порядком меня измотали. Свалившись на постель ровно в десять часов, от беспокойных мыслей переношусь сразу под сень шумящей тенистой рощи в поток знакомых сновидений.

Вот я лежу еще в своей старой двуспальной кровати, еще в старом – настоящем, родном