Мама в такой обстановке существовать не могла – и после папиного ухода не провела под этой крышей ни единой ночи. Пару недель мы жили у ее подруги, потом она получила страховку за умершего мужа и купила трейлер по другую сторону рощи. Покинула папино родовое гнездо, где провела столько лет, легко, даже не оглянувшись. Джесс тоже, получается, повернулся к прошлому спиной – с тех пор ни разу не переступал порога старого дома.
– Ну как твои музыкальные дела? – спрашивает тетя Ина, ссыпая в стеклянную банку сушеный коровий горох[13].
– Нормально. Хотя, конечно, теперь все не так, как раньше. Думаю, папиного уровня мне никогда не достичь.
Молчание воцаряется в комнате и давит на нас обеих.
– Ну а что там Сара? – Она кокетливо выгибает бровь, пытаясь разрядить обстановку.
Я не многим людям рассказывала, что мне нравятся и мальчики, и девочки, так что не знаю, как тетя догадалась о моем увлечении Сарой. Может, привидения нашептали. Она всегда слышала их лучше всех в семье.
Я направляюсь к холодильнику и, чтобы скрыть смущение, решительно наливаю себе стакан апельсинового сока.
– Что Сара? Сара есть Сара, – говорю, но от тети Ины так просто не отделаешься.
– Ты ее еще не пригласила составить тебе пару на выпускном вечере?
Я прыскаю от смеха, представив себе Сару в выпускном платье. Нет уж, она скорее явилась бы в джинсах и конверсах. В крайнем случае, если бы мне удалось ее уболтать, – в смокинге.
– Отстань, – улыбаюсь я.
– Да ладно, ладно. Тогда поджарю тебе сладких гренов, что ли. – Ей эти гренки удаются лучше, чем любому шеф-повару в самом шикарном ресторане.
Как-то она обмолвилась, что готовит их по рецепту своей мамы, но вообще-то о бабушке, умершей еще до того, как дочка поступила в колледж, тетя рассказывать не любит.
Все то немногое, что мне известно о предках в третьем поколении, было добыто мной с превеликим трудом, буквально выпытано у папы в минуты его рассеянности или вырвано изо рта той же тети Ины чуть ли не вместе с зубами.
Папа обычно отвечал что-нибудь вроде:
– Да не стоит об этом, Шейди, детка. Что потеряно, того не вернешь, нечего прошлое ворошить…
…И снова брался за кисть, молоток, рассаду – в общем, за то, от чего я отвлекла его своими расспросами. Однако мне известно, что его мать была ирландкой, а также – в юности – медиумом. Помогала людям общаться с умершими родными и близкими.