На ее открытом лице застыло выражение искренней заинтересованности, будто она увидела девушку по имени Шейди впервые. Может, я сама «скрывалась» и таилась от нее раньше даже сильнее, чем она от меня?
Приведя ее сюда, я еще не знала, найду ли в себе смелость высказать все, излить душу, признаться в том, в чем хочу признаться. Но вот сейчас она наклонилась ко мне… Наклонилась так, словно готова впитать, принять любое слово, произнесенное мной, как самую святую истину. Поверить. И как-то это взаимосвязано: дать ей понять, что я к ней чувствую, невозможно, не объяснив все-все про музыку, и про скрипку, и про…
– Что, Шейди, что? – шепчет она, и мои глаза как магнитом притягивает к ее рту, слегка приоткрытому, так мило приоткрытому, что щелка между передними зубами маячит едва заметным намеком.
И я на перепутье: не терпится рассказать про скрипку, но и поцеловать ее тоже. Пальцы просятся к ее волосам, губы – к губам, впечатать, вдохнуть в них голую правду. Кожа к коже, плоть к плоти, выложить как на ладони все, что внутри меня, все, что на сердце. Там слишком много накопилось.
– Сара… – Голос срывается на втором слоге.
Будто в забытьи, будто под гипнозом она встает с кресла и перемещается на кровать рядом со мной.
После того случая я боюсь делать первый шаг. Если снова буду отвергнута, то не переживу этого. Но Сара не отводит от меня ясных глаз, и я… я не знаю, что делать. Упираю беспомощный взгляд в руки, сложенные на коленях. Подруга пододвигается чуть ближе, а я все не смею поднять лица, пока она не кладет руку мне на колено.
– Ты хоть сама понимаешь, какая ты чудесная? Потрясающая, – шепчет она. – Красивая. Одаренная. Умная. Добрая. Мне все это давно ясно. Без всякого посещения родительского дома.
– Тогда почему же… ты меня не хочешь?
В Сариных очах – неуверенность. Невысказанный вопрос. Но она кладет ладонь мне на щеку, а потом нежно, легонько проводит пальцами по тыльной стороне шеи, большой скользит по коже, и я вся трепещу.
– Тебя все хотят. Не представляю того, кто не захотел бы. – И накрывает мой рот поцелуем.
Комната растворяется, исчезает, остается только кожа. Только оболочка. Только губы, язык и подушечки пальцев. Только пульс и дыхание. Сара так долго сдерживалась, но сейчас впивается в меня так, что не видно конца и края.