Горан и Ларин переглянулись. Их ждал ещё один день в полях.
– Я за машиной в гараж, – сообщил агент, запустил руку в вазочку с конфетами, чтобы взять с собой побольше, и вышел.
Горан ждал Ларина на остановке служебного транспорта. День был ясным. Воздух прозрачным. Думать, о том, что будет дальше не хотелось совсем.
– Осенняя хандра, детектив? – раздался голос из-за спины.
Горан обернулся. Замотанный в длинный шарф и с дымящей чашкой в руках со щита шагнул Кент. Наверняка запустили новую рекламу бионапитков.
– У меня не бывает хандры, – ответил Горан.
– Значит, Вы опять думаете о Джейн Доу? – заключил Кент, и кружка пропала из его рук.
Мужчина не ответил. С голограммами в этом смысле было проще.
– Почему бы Вам не поговорить с ней? Вызовите её под каким-нибудь предлогом в ВСЧ, как вы это умеете…
– Она ничего не помнит о своём прошлом, – Горан сунул руки в карманы пальто.
– Какая разница? Расскажите ей о Вашей работе по её идентификации, пригласите её на какой-нибудь следственный эксперимент…
– Она всего лишь голограмма!
– Она единственная голограмма, история которой Вас занимает, – Кент закинул руки за спину и встал, наконец, перед Гораном. – Перестаньте уже это отрицать.
Кент замолчал, заранее зная, что Горан ничего не ответит.
– Детектив, а по моему профайлу нет новостей? – по голограмме пробежала рябь. – Не хотел лишний раз напоминать.
Когда-то Горан попросил Кента проверить, нет ли в нейросети какой-нибудь зацепки, которая может помочь разгадать тайну Джейн Доу. В обмен Кент попросил детектива посмотреть его собственный профайл.
Горан знал, что означала эта просьба. Ни живые ни мертвые голограммы болтались по рекламным щитам, пока их не сменяли другие. Но даже в этом случае, голограммы оставались в каталогах и за счёт нейросети продолжали существовать. Самые настоящие призраки. Самое настоящее подобие вечной жизни. Единственным выходом из нейросети была идентификация. Если кому-то удавалось опознать голограмму или раскрыть тайну её гибели, дело закрывали и голограмму удаляли.
«Но если я раскрою тайну твоей предыдущей жизни, ты потеряешь обе жизни сразу», – предупредил его детектив, – «И обратного пути не будет».
«Так устроен мир», – сказал ему тогда Кент.
Что ж, это был его выбор. Попытка сделать выбор.
– И это у меня осенняя хандра? – покачал головой детектив.