Паук медленно переступил границу моего заточения долгожданным гостем, но вдруг остановился, словно спрашивая разрешения. Какие мы стеснительные! Переполненная нетерпением, я воодушевлённо смотрю на него, рассуждая, сколько же в этой сикарашке протеина, помимо яда. И вдруг! Широкий тряпичный мокасин, вышитый золотой нитью, опускается на моего избавителя и со смачным хлюпаньем давит тельце паука.
Будто меня раздавили. Или надежду.
Забываю, как дышать от гнева, одновременно ощущаю, как выступают слёзы, но ни за что на свете я не позволю себе зареветь.
– Ничтожество, – неприятный голос донёсся где-то сверху, вещая на языке, который я за пару недель неплохо изучила. Это смесь привычных для меня языков всего мира с налётом особого шарма. Сакрит – так назвали этот язык – легко ложится на слух и при этом почти музыкальный, до чёртиков логичный, пусть даже и устами этой пропитой свинки.
Мою темницу перед казнью решил посетить сам Омар Халифа – жалкий засранец с перевязанным ухом и до жути мерзким голосом.
Ну как – как, чёрт подери?! – я его не услышала? Надо полагать, движется он с отдышкой и шарканьем с таким весом! Где моя бдительность?!
Что-то мне подсказывает, что та часть его тела, что обычно делает голос мужчины низким, либо по жизни сдавлена, либо напрочь отсутствует:
– Думала лишить меня удовольствия лицезреть твою смерть? – вещал жирный хозяин рынка, – Я приготовил целое представление, ты мне его не сорвёшь – и не мечтай, никаких самоубийств не будет. Здесь я решаю, кому умирать.
Можно подумать, паук был последним на земле, есть другие способы сломать планы жирного, сального засранца! Без понятия какие, но уж я придумаю! Я голодная и злая, а это прекрасная мотивация. Наживёшься ты на моей смерти – как же! Даже если это в итоге будет стоить мне жизни, я умру так, что на его рынок больше здравомыслящий маг не сунется.
Омар присел на корточки, что насборило бесчисленные складки его тела просто до невероятного отвратительно. Огромный пережравший шарпей.
– Я устрою тебе преисподнюю, мерзавка! – с чувством пропищал гад, – Долго тебе мучиться, знай! И после смерти брошу тебя голодной до женщин страже, а дальше собакам на корм!
Мне поплохело. Воображение у извращенца шикарное, но и моё не отстаёт, рисуя ужасные картинки. Мир магии, который, к слову, называют Сакралем, пока не создаёт впечатление сказочного края высокоморальных жителей, никакого волшебного флёра, один мрак и бесовщина. Нет, буквальных чертей не встречала, но люди ужасные, гнилые нутром и поступками. А место, где нахожусь я, будто бы клоака всего самого безнравственного, что только можно представить. Надо ли говорить, что арена Смерти – непросто боксёрский ринг, а настоящее поле боя в окружении трибун, напоминающее больше Колизей с гладиаторскими замашками, но только гладиаторы друг друга просто убивали, а там, куда отправят меня, будет куда более мерзко. Быстрая смерть местной черни неинтересна.