На ресепшене сразу узнали Хлою. Девушка вскочила из-за кресла.
– Да, снова началось? – она подбежала к двери, ведущей на второй этаж, пропустила Хлою, а затем оббежала и повела няню с девочкой в кабинет психотерапевта.
– Да, сегодня годовщина смерти… – не договорила няня, заметив, как Хелен становилось хуже.
– Понятно, – ответила медсестра. Она довела Хлою до кабинета Питерсон и резко открыла дверь.
– Миссис, Томсоны.
Врач подорвалась с места и направилась к кушетке, на которую Хлоя положила Хелен. У нее уже начинались судороги.
– Очень вовремя, – ответила Питерсон, переворачивая набок тело девочки. Доктор достала шприц с тонкой иголкой и вколола заготовленную для срочных случаев инъекцию.
Судороги Хелен стихли, хотя вот-вот начались. Девочка закрыла глаза и бессильно перевернулась на спину. Питерсон достала теплый плед, укрыла расслабленное тело и прикрыла для комфорта окно.
Хлоя облегченно выдохнула. Доктор указала на дверь и вышла вместе с ней в коридор.
– Как давно дети Томсонов выбирались из домашнего мрака?
– Ох, миссис, очень давно. Вне дома они были только в парке несколько недель назад. Проблема даже не в том, что некому с ними гулять. Я стараюсь вытягивать их чаще. Дети Эндрю сами не хотят выходить из своих комнат.
– А что сам отец их говорит об этом?
– Совсем ничего. Все вокруг так убеждены, что он любит их, но мне кажется, все совершенно наоборот.
– Хм… А Вы говорили с Эндрю? Давали совет повести детей куда-нибудь?
– Пыталась однажды, но столкнулась с агрессией. Видите ли, я никто, чтобы давать какие-то советы, – выдохнула Хлоя, опустив голову.