Я не уверена в том, что мы не погибнем.
Однако уверена, что люблю тебя, а ты любишь меня.
Уверена, что не испугаешься трудностей и не перейдешь на сторону зла. Пусть даже тебе придется из-за этого умереть.
Воливий – наш союзник, наш общий друг, доверься ему.
Будем бороться, жизнь продолжается.
Твоя Милана».
Прочтя, Странник не выпускал пергамента из рук. Сердце сжалось, тело сводило судорогами и помутнело в глазах.
И в этот момент под текстом на пергаменте появился образ Миланы, который словно исцелил его и привел в чувство. Странник прослезился и, поцеловав образ, положил пергамент на стол. Подошел к окну. Небо побагровело. Рывками дул холодный ветер. Странник закрыл окно. Обернувшись и не обнаружив на столе листа, произнес:
- Все бы ничего, но как достали эти колдуны.
Странник из кухни направился в комнату. Встал возле книжных полок, занимавших всю стену. Книги были аккуратно расставлены, однако имели значительный слой пыли. И только одна полка выгодно отличалась чистотой. На ней стояли «Тайны магии» в нескольких томах, Библия, фотоальбом. Ночной Странник перелистал «Тайны магии». Фотоальбом взять не решился, так как понимал: для Воливия это святыня и для чужих глаз она неприкосновенна. В Библии он обнаружил полностью исписанный тетрадный листок. Странник принялся читать, с трудом разбирая корявый почерк.
«Небо голубое, чистое небо, непредсказуемо меняя цвета и очертания на глазах, не перестает удивлять, оставаясь загадочным и красивым. Наша жизнь, как небо, бесконечна, непредсказуема и изменчива, принимает самые различные формы. К сожалению, не всегда жизнь играет радужными красками, как, впрочем, и небо. И все же мы живем, радуемся, смеемся, горюем, плачем, обретаем, теряем, страдаем, любя и ненавидя. Каждый из нас индивидуален, и от этого индивидуально, непохоже складывается у всех жизнь. Каждый выбирает свой путь, но не каждому удается достигнуть горизонта и понять, о чем же его эпилог. Не нашедшие ответа плачут, рвут волосы и сходят с ума. Есть те, кто не выдерживает и покидает наш мир.
Однако нужно признать, что никто, кроме самого человека, самой личности, независимо от его видимых успехов и принесенных общественных благ, никто до последней частицы истины не может знать, счастлив тот или нет. Еще не изобрели единицу несчастья, как, впрочем, и счастья. Для каждого оно свое, переживает либо живет с ним каждый по-своему. Счастье – это обычное слово из семи букв, слово из ста тысяч слов. Однако счастье не затерялось среди них, потому что это то самое, желанное, что хочет постичь каждый.