Однако на этот раз он слишком ошибался.
Святозары с большим трудом узнали Ликише. Каждый был готов первым образумить парня, но это не входило в обязанности святозаров. Все ждали первого голоса их повелителя.
– Прошу простить меня за моё легкомыслие, мой правитель,– Ликише не стал дожидаться сарфина, обратился к нему первым:– Как видишь, я едва воротился живым.
Дерзкое поведение очень оскорбило Аллеля, но, увидев засохшую кровь на рубашке внука, синяки и царапины, в его голове пронеслась иная мысль: «Все Даны в одном лице! Будто время ушло далеко назад и передо мной стоит ОН. А может, оно вернулось, чтобы напомнить о моем брате? После наших с ним баталий на улице против уличных мальчишек корсей Аморф Офиус выглядел именно так, как Ликише».
– Ты где был?– послышался угнетённый голос правителя после тяжких воспоминаний.
Ликише заметил, как ослаб его сарфин. Спутанные седые пряди на голове, кожа имела желтоватый оттенок, голос охрип, плечи опустились. Неведомо куда испарилась вся могущественность правителя, будто на троне сидит одинокий, никчёмный старик.
– Я едва остался жив,– Ликише не смел, смотреть ни на своего отца, ни на повелителя в присутствии господ, подобно рабу, он повиновался порядкам дворца. Прихрамывая на правую ногу, парень приблизился к старику, низко поклонился, добавил: – Прошу прощения, что начал говорить первым.
Да, положение Ликише до сих пор было оскорбительно убогим. Ненавидя себя за это, ему нередко приходилось показывать буйный характер. Как и сейчас, он был готов броситься в бой, но святозары… только они ждали какого-нибудь неосмотрительного поступка бунтаря. И были уже начеку.
– Кто-то очень хотел, чтобы меня здесь больше не было, – начал свой рассказ Ликише, после того как правитель, махнув рукой, позволил продолжить рассказ. – Меня заколдовали. Невидимые путы невольника заблокировали мою магию. Я не мог вернуться домой. Ирильские работорговцы и их кровожадные монстры – кошачьи нимры – устраивали настоящую охоту на таких, как я. Они, мой святейший, мой повелитель, оказались очень враждебны к чужакам. Особенно если этот чужак оказался миридийцем. Тот работорговец, чья молодая кошка расцарапала мою спину первой, оказался противным человеком, который торгует всем, что попадётся. Меня привезли на ирильский рынок, где я не мог не заметить некую странность. К главному празднику разрушенного города толпы местных торопились украсить шатры и полотняныe навесы зелёными стягами и спиральными узорами. Изображали на руинах дворца змеиный знак, а на лицах змеиную кожу. Странно, но я видел, как они чтили этих ползунов, задаривая их едой, а мы нещадно топчем их, прогоняем! Ирильцы приносили в жертвы молодых козлят, птенцов детримы, смазывая их молочным жиром во имя великого духа. В первый день Иивика я познал огромный прилив энергии, от которой мне хотелось летать! Магия, которая была мне дарована в день моего совершеннолетия! Я маг!