– Так ты знал.
– Знал. – Такое простое согласие.
– И ждал, что я уеду? – Решила она уточнить.
– Я… – В секундной заминке послышалось «надеялся». – Предполагал, что ты тут не задержишься.
– Почему? – Совсем тихо.
– Что «почему», Сабина?
И тут ей выпала возможность задать самый важный вопрос:
– Почему ты бросил меня?
Джей промолчал, пристально разглядывая сидящую перед собой девушку, словно это молчание могло что-то объяснить или напомнить, но в этот раз у Сабины не хватило терпения, она и так слишком долго ждала.
– Почему ты просто исчез? Взял и уехал невесть куда, неужели ты думал, что сможешь спрятаться от меня?
Ответа она так и не дождалась, подняла наконец глаза, встречая такой же уставший взгляд, который каждое утро видела в зеркале на протяжении уже двух лет. Она замерла, по привычке закусывая губу, слова испарились так же легко, как появились в её голове, и поэтому следующий встречный вопрос загнал её окончательно в угол.
– А зачем ты меня искала?
«Действительно, зачем?» – пришло запоздалое осознание: «Если человек уезжает в другой конец мира, то он явно не хочет, чтобы его кто-то нашёл. Ты такая дура, Сабина, как и говорил Эндрю. Гонишься за тем, кому не нужна, кто не просто убежал от тебя, а устроил самый масштабный побег из всех возможных». Горло противно сжалось, а живот начало крутить от неприятных ощущений, и весь мир сузился до одного единственного человека, который простым вопросом выбил почву из-под ног.
– Зачем, спрашиваешь? – Хмыкнув. – Затем, что я влюблена.
– Любовь переоценивают. – В его голосе слишком откровенная фальшь и едва различимая неуверенность.
– Ты в своё время тоже себя переоценил?
– Сабина, – попытался начать Джей, но его перебили.
– Ты сказал мне, что есть вещи, которые нельзя исправить, что совершил ошибку и не можешь её изменить, но вот я тут. – Она поднялась с места, приближаясь, а голос становился всё тише с каждым словом, срываясь до шёпота. – Я тут, даю тебе возможность сделать выводы и всё исправить… Ну, что ты молчишь?
Джей был не в силах отвести взгляда от Сабины, что нависла над ним, плотно вцепившись в подлокотники кресла. Глаза напротив горели странным огнём, а ещё от неё исходили уверенность, желание и непоколебимость, которых так не хватало самому Форсу. И он решился на последний аргумент: