Вернувшись под крышу лачуги, Карло ушел в спальню, одеваться. Между первым и вторым башмаком он решил устроить себе перекур (сигарета последняя, табака в доме больше ни крошки). Со вкусом затягиваясь табачным дымком, Карло не сводил глаз с книг на полу – коллекции книг о Венеции, «библиотеки», как саркастически именовала ее Луиза. Книги все до единой потрепаны, разлохмачены, заплесневели, покоробились от сырости так, что ни одна толком не закрывается, каждая страница – все равно, что поверхность Лагуны в ветреный день… жалкое, одним словом, зрелище. Проходя мимо, Карло легонько пихнул носком остывшего за ночь башмака ближайшую стопку и снова вышел в другую комнату.
– Ухожу, – целуя дочурку, а после – Луизу, сказал он. – Буду поздно: они Торчелло хотят навестить.
– Что их туда понесло?
Карло пожал плечами.
– Может, просто полюбоваться желают.
С этими словами он, пригнув голову, вышел за дверь. Чуть ниже крыши, в прямоугольном дворике, покачивались на воде соседские лодки. Соскользнув с черепицы на узенькие наплавные мостки, сооруженные вместе с соседями, Карло подошел к своему суденышку, широкобортной парусной шлюпке под брезентовым тентом. Шагнув в нее, он отшвартовался и погреб к выходу в Гранд-канал, а там, на просторе, поднял над водой весла и предоставил шлюпке самой нести его вниз по течению. Некогда Гранд-канал, естественная протока среди илистых отмелей Лагуны, был укрощен людьми, но теперь вновь превратился в настоящую реку с сотнями «рукавов», с берегами из черепичных крыш да каменных стен дворцов. С рассветом вокруг закипела работа, строительство новых лачуг на крышах домов. Знакомые при виде Карло махали ему, не выпуская из рук кто веревки, кто молотка, кричали «привет», а Карло, проносясь мимо, салютовал в ответ приподнятым над бортом веслом. Глупость это, конечно, строиться у самого Гранд-канала: теперь ему вполне хватает силы сметать с пути старые здания, чем он нередко и пользуется… а впрочем – их дело. Если уж на то пошло, кто здесь, в Венеции, не дурак?
Добравшись до Бачино-ди-Сан-Марко, он направил шлюпку через Пьяцетту, мимо Дворца дожей, величаво возвышавшегося над водой на целых два этажа, к Пьяцце[1]. Лодок тут, как всегда, скопилось – не протолкнешься. Только здесь, в этом месте, Венеция и оставалась по-прежнему многолюдной, а потому бывать у Сан-Марко Карло любил, однако шнырявшие под носом гондолы проклинал так же громогласно, как и всякий другой. Исхитрившись пробиться к окну базилики, он направил шлюпку внутрь.