– Зато я замужем! – наступила на подол внутреннему равновесию. – Я счастлива, – подумала менее уверенно, но гармония уже не смела рыпаться. – Господи, я так разбита! – схватилась за голову, – но, мать твою, счастлива! Счастлива!
Ветер скрылся. Вытащил бесящую штору на улицу, пробовал отодрать, утащить, не вышло. Тут же исчез. Как мужчина. Ибо невыносимо оставаться наедине с бессилием. Бережливость выиграла. Штора не платье, не платье нарядное. Для повешенного куска неприлично много вышло. Плевать на моду! Через край дорого. Недопустимо загранично.
Лавандовая. Атласная. Декоратор рекомендовал. От души. Есть ли душа у тех, кто на тебе зарабатывает? В моменты откровенной наживы она должна таять. Потом, конечно, возвращаться. Не такая уже: слабее, мутнее, в дырах, но кто её видит? Это же не платье. Не нарядное. Даже не мебель, в которую вложили, словно в будущее. Тоже от души. Она всегда есть у тех, кто щедр. Но дубовый гарнитур вышел из трендов. Ему плевать, что он не оправдал ожидания длиною в вечность. Его не волнуют чужие жертвы. Он как собственные дети.
– Парит, – доложил Гарольд, всовывая штору обратно через форточку. – Наверное, дождь будет.
– И что мне теперь делать? – раздражение таки брызнуло, ещё бы, она же разбита.
– Да ничего, – пожал воткнутыми в пиджак плечами. – Я просто сказал… Мы же всё равно внутри собираемся. Поэтому и пусть бы дождь. Ну что ты?! – он подошёл к ней, погладил по спине. – Не переживай, Сонечка, всё пройдёт отлично!
– Сам ты Соня! – если бы не кольца, она, без сомнений, вмазала бы ему прямо в нос. Сильно. Чтобы он заткнулся. Не надо произносить слова, надо захлёбываться кровью!
– Ну Софа…
– Я тебе миллион раз говорила, что ненавижу это «Софа»! Как будто ты на ублюдский манер называешь диван. Словно мама твоя со своим «звóнит»! Ненавижу!
– А мне нравится!
София замахнулась и ударила воздух.
– Всё, всё, – Гарольд искренне радовался, что успел отскочить. – Я больше не буду! – поднял руки, демонстрируя обезоруженность.
Скалится так противно. Как мразь! Самая настоящая мразина. Сонечка разжала кулаки, глянула на улыбки, оставленные ладоням ногтями.
– София Максимовна, пора бы мясо запекать. Вы точно сами хотите?
– Точно, – перевела дыхание, погладила бледный шифон платья. Дорогого.
Вытащила из жадных плеч шею. Та больно метнула напряжением в затылок. Оттянутые мочки ласково подмигнули крупными серьгами почившей в определении «роскошная» люстре. Ты всего лишь хрусталь! София думала почесать веки, но вспомнила о цене на человека, ответственного за россыпь теней и взмахи туши. Вцепилась в подол и решительным шагом проследовала на кухню. Экономка предусмотрительно исчезла с дороги. Выделила сочувствующий взгляд хозяину. Гарольд виновато растянул губы, помахал рукой. Ну да, всё в порядке. Пусть все знают. Домоправительница кивнула. Кто бы знал, как ей надоели эти ссоры. Вроде, какое её дело? Просто будь в наличии, получай зарплату. Однако деньги не затыкают чувства, и чем больше она сопереживала хозяину, тем отчаяннее не выносила хозяйку.