Не попросила помочь раздолбаю-брату в поисках работы, а отрезала:
– Возьми его к себе.
Я так опешила, что даже не сумела отказаться. Мягкотелое создание, не приученное говорить «Нет».
– Да, кстати, будь с ним помягче, – промурлыкала матушка напоследок. – Как-никак, он – родная кровь.
Конечно-конечно. Сколько раз за всю жизнь братец позвонил мне просто так или чтобы поздравить с днем рождения, справиться о здоровье? Впрочем, я тоже ему не звонила и видела раз тридцать от силы. Мы квиты.
Но мысли о завтрашней встрече туманят рассудок сильнее, чем выпитый алкоголь. Где-то в глубине души я до чертиков боюсь облажаться перед матерью.
– Уговорила, – сдаюсь я, хватаясь за барную стойку, чтобы не упасть. – Вызовешь такси?
Голова ясная, но тело ведет, качает из стороны в сторону как тонкую осинку на ветру.
– Без проблем.
В её руке – навороченный мобильный. Ира пытается назвать таксисту наш адрес, повторяет громче и громче, пока окончательно не переходит на истерику:
– Улица Малая Горная! – злится она, перекрикивая музыку и прижимая ладонь ко рту и динамику. – Какая Нагорная?! Горная! Вы глухой?! В смысле, кто? Вы!
– Вызови такси через интернет, – предлагаю я, когда Иру охватывает форменное бешенство.
– Делать мне нечего, я всегда вызываю по телефону! – Она капризно стучит ножкой.
Интересная логика, но не мне судить.
Короче говоря, не сразу, но Ира справляется с заказом машины и залпом осушает последнюю рюмку.
Минут через десять к входу в клуб подъезжает серебристая большеглазая иномарка. В салоне так сильно пахнет дешевым одеколоном, что меня тошнит. Вдобавок напоминает о себе давняя подруга мигрень, и виски сдавливает болью. В голове не остается ничего, кроме раскаленных углей, на которых жарятся мозги.
Я пытаюсь открыть окно, но оно не поддается. Раз за разом давлю на кнопку, потихоньку сходя с ума от духоты и боли.
– Приоткройте окно, – хрипло, почти отчаянно.
Перед глазами проплывают цветные пятна, и к горлу подкатывает солоноватый ком. Вместо того, чтобы открыть окно полностью, водитель делает небольшую щелочку – только раззадоривает. Я высовываюсь в щелку носом и вдыхаю вечерний холодный воздух. Наверное, со стороны я напоминаю пса, которого везут на отдых, и он рассматривает мир, высунув язык от удовольствия.
Пахнет свободой. Свежестью. Бескрайностью, за которой нет никого и ничего: никаких запретов и ограничений, никаких тоскливых мыслей. Если закрыть глаза, то кажется, что всё осталось по-прежнему.