– Ну, это будет не совсем обычный протез, как я уже сказал, он будет почти таким же, как его живая нога.
«Я очень сильно надеюсь, что записи сэра Червиваля по этой теме не ошибочные».
– Но все остальное верно?
– Да, сэр. – Когда я придумал свой план, он мне не казался таким безумным, как сейчас, из уст доктора Хоккингса.
– Вы точно ненормальный. – Он, покачивая головой, вернулся на свое место. – Могу я узнать ваше имя, сэр?
– Рэджинальд ван Дир. – Больше скрываться не имело смысла после столько сказанного.
– Вы тот, кто убил Кукольника? – Внезапно его голос охрип.
Я, удивленный сменой его настроения, молча кивнул.
– Тысячу гиней за операцию, пятьдесят за инструменты, десять за морфий и перевязочные материалы. Мне нужны будут средства, когда меня лишат работы после этой вашей авантюры. – От его сухого и делового голоса у меня засосало под ложечкой.
«А ведь он сразу согласился, только когда узнал про Кукольника», – подумал я, и у меня внезапно мелькнула мысль‑озарение.
– Эм‑м‑м, вы кого‑то потеряли, сэр? – осторожно поинтересовался я, чтобы подтвердить свою догадку.
Доктор ничего не ответил, опустив голову, лишь глухо повторил:
– Вы согласны? На меньшее я не готов.
– Доктор, при любом исходе дела я заплачу вам три тысячи гиней. – Я сглотнул ком, который образовался у меня в горле при виде человека, из которого за секунду словно вытащили внутренний стержень.
Пока он не ответил, я выписал чек на полторы тысячи и оставил его на столе.
– Будьте готовы через три недели, я не смогу предупредить вас заранее, поэтому либо приеду сам, либо пришлю кого‑то от своего имени.
Он промолчал, поэтому я принял это за согласие и вышел за дверь нужно было теперь найти механика, который согласится выполнить мой второй необычный заказ.
– Прибыли, сэр. – Наш парокар, скрипнув тормозами, остановился рядом с высоким трехэтажным домом в самом элитном квартале города. Это было понятно хотя бы по тому, что движение здесь было непрерывным, а количество и разнообразие моделей парокаров не поддавалось исчислению. Уж я‑то насмотрелся на них в квартале ремесленников, но тут, стоило выйти наружу и посмотреть на дорогу, как рот непроизвольно открывался. С трудом заставив себя повернуться к дому, я огляделся. Широкая и чистая улица, по которой прогуливались люди, словно была вырвана из другого мира. Весь остальной город был тих и угрюм из‑за военного положения, а царящая здесь атмосфера диссонировала с тем, что я видел час назад у военного госпиталя.