Лев и Матвей так и стояли, теперь на самом краю обрушенной стены этажа. Поток ветра, разметавшего людей, едва коснулся их. И крылатая тварь издала рёв в сторону братьев, клацнула мощными челюстями, оглядев обоих, но нападать не стала. Вместо этого резво выбралась на улицу через проделанную дыру и уползла вверх по зданию.
– Драться с тобой они не будут, – усмехнулся Матвей. – Но, если не выиграешь финальный бой, они уничтожат город.
– Такого уговора не было, – поразился Долин. – Я играю на свою жизнь.
– Ставишь не только ты, – заметил младший брат.
– Мой противник, – понял Лев.
– Конечно, – кивнул Матвей. – Раз легион демонов здесь, значит, он ставит на эту схватку жизни всех, кто находится в границах декораций. Сколько жителей в городе?
– Триста тысяч, – ответил Долин. – Ты знаешь с кем финальный бой?
Матвей покачал головой:
– Только Аралим знает.
Вокруг стало совсем тихо. Люди, кто не потерял сознание при атаке крылатого монстра, опускались на пол и засыпали. Прошла минута, и в здании смолкли голоса, а горячий ветер с улицы принёс лишь песок и ни единого звука. Город погрузился в полную тишину. Только шорох крыльев поднимался до небес.
Матвей огляделся, довольно кивнул:
– Хорошо, они будут спать до конца игр. Больше никто не пострадает.
– Ты скажешь, кто это устроил? – спросил Лев.
Брат усмехнулся, кивнул на проём в стене:
– Пошли здесь. Расскажу по дороге.
Долин не двинулся с места.
– Ты помнишь… ту ночь? – спросил он.
Матвей тяжело вздохнул, кивнул:
– Когда я погиб? Конечно.
Лев сглотнул ком в горле, а брат покачал головой:
– Думаешь, ты мог меня спасти?
Долин ощутил горячую дрожь. Каждое мгновение своей жизни, он хотел взглянуть Матвею в глаза и сказать: прости. И мучился, зная, что никогда не сможет этого сделать. Но вот брат стоит перед ним, живой, и это тот единственный шанс.
– Я тебя не бросил. Думал, что успею вернуться, – прошептал Лев. – Надо было чем-то убрать ту балку…
– Я знаю, – кивнул Матвей.
В его блестящих карих глазах не было обиды.
– Но я не успел вернуться, прости… – голос Долина пропал в пересохшем горле.
– Лев, я знаю, – Матвей улыбался.
– Прости меня, – хрипло договорил Долин.
Матвей вздохнул:
– Ты не отстанешь, я тебя знаю.
Он вдруг шагнул к брату и обнял. А Лев замер, ощутив, как множество тонких нитей лопнули в голове. Отчаяние, вина, одиночество, боль. Целая сеть, опутавшая сознание и волю на столько лет, вдруг разорвалась в клочья. Долин глубоко вздохнул. Казалось, сделал это впервые за долгое время. Будто выдернул трубку аппарата искусственного дыхания и попробовал снова дышать сам. И получилось.