Этого я и боялась.
За спиной грохнуло. Пожалуй, не буду выставлять Виктору счет за ремонт, будем считать это платой за молчание.
Через пару шагов я столкнулась с матерью Виктора. Она спешила на шум, и мои светящиеся в темноте глаза ей не понравились. Она уже знала, что это означает: я сильно волнуюсь, и волчица начинает подглядывать.
Мы с Майком взяли родителей Вика к себе домоправителями. Они помогали нам с усадьбой, мы защищали их от стаи. Никто не должен был узнать, что Вик нарушил-таки прямое распоряжение совета. Внезапно воскресший, ничуть не изменившийся за десять лет сын стал для них серьёзным потрясением.
Вдали снова грохнуло, а потом противно затрещало. Словно оборотень вздумал покататься на шторах, но тяжелый деревянный карниз не выдержал вандализма.
Мы синхронно вздрогнули и посмотрели в глубину коридора.
– Виктор приехал, ставьте чайник, – только и сказала я.
Пожилая женщина внимательно взглянула на меня, но от вопросов воздержалась.
Стало тихо.
Я вернулась в прихожую и осторожно выглянула из-за угла.
Пепельно-серый волк стоял в пол-оборота, загораживая проход. Майк поджимал переднюю лапу, но сломанной она, к счастью, не выглядела.
Чёрный волк сидел на хвосте посреди прихожей, нелепо и широко расставив лапы. Сплюснутая с боков хищная морда выражала обиженное недоумение.
– Он завис окончательно. Пр-р-рограмма сломалась, – сообщил Майк.
Я вышла вперед, рассеянно погладила Майка по ушам и села на пол рядом с Виктором
Волк равнодушно взглянул на меня. Язык свешивался набок, бока тяжело поднимались, словно он очень долго бежал и теперь никак не мог отдышаться.
Всхлипнув, я обхватила его за шею и притянула к себе, уткнулась лицом в жёсткую шерсть и заплакала.
– Прости, прости, прости… Анька должна была найти выход и все тебе рассказать. Ты не должен был узнать вот так, не должен был!
Мои объятия сжимались все сильнее, шерсть начинала промокать.
Недовольно заворчав, Вик вырвался и демонстративно отряхнулся.
***
Мы сидели на кухне. Майк одолжил Вику одежду, чтобы тот смог сходить успокоить родителей. Мое проклятие было несколько ниже и в два раза шире асаху, его брюки Виктору были коротковаты, зато рубашка непомерно велика, так что вид у сына богов был презабавный, несмотря на всю серьёзность ситуации.
– Расскажешь?
Асаху взъерошил волосы и немного смущенно улыбнулся. Это был первая в жизни Виктора волчья истерика, так что вел он себя как с перепоя.