– Это кто?
– Божечки! Вы не знаете, кто такой Марти Макфлай?
Петрович покачал головой.
– А какие вы фильмы смотрите? – поинтересовалась она.
– Разные, – уклончиво ответил он, припоминая фамилии режиссеров. – Балабанова смотрю, Тарантино… Правда, я в кино лет двадцать не был.
Они пересекли улицу, прошли вдоль гаражей и шагнули на шпалы заброшенного пути.
– Куда мы идем? – спросил Петрович. – Я думал, вы рядом с магазином живете. Часто видел вас там.
– А вы где живете?
– В общаге. В той, в которой магазин находится.
– А, где химики жили?
– Какие химики? – удивился Петрович.
– Монахи! Последователи учения Бертольда Шварца…
Увидев его недоумение, Ангелина засмеялась.
– Да шучу я, – сказала она. – Химики – так называли осужденных. В этом общежитии раньше находилась колония-поселение, где они жили.
– Серьезно?
– Ага, – улыбнулась его спутница. – Страшное было время. Мама рассказывала, что ночью по микрорайону опасно было ходить. Химики приходили на танцы в парк, приставали к людям. Драки там постоянно случались… Отбыв срок, многие оседали здесь же, в микрорайоне, потому что возвращаться им было некуда: после суда всех выписывали из квартир, а некоторые жены, подхватив детей, уезжали, чтобы начать новую жизнь. Мужики, мотая срок, находили здесь новых возлюбленных, селились потом у них, заводили детей – и получали новые сроки, потому как люди не меняются. А став рецидивистами, они уже уходили далеко и надолго. Дети росли, не зная отцов, но с их генами.
21.45
Они шли по шпалам, уходя все дальше от жилых домов. Над головами зажигались звезды.
– Так вы думаете, люди не меняются? – спросил Петрович.
– Говорят, что нет. Они приспосабливаются. Вы же знакомы с трудами Дарвина?
– Так… В общих чертах: естественный отбор, выживает сильнейший. И все такое…
– На самом деле, он не писал, что выживает сильнейший. Дарвин употребил фразу «выживание наиболее приспособленных». То есть виды, которые сумели приспособиться к тем или иным условиям, выживают, а кто не смог приспособиться – те, увы, уходят в мир иной.
Помолчали, шагая по шпалам. Удивительно: вроде ночь, но не темно, отметил Петрович.
– Вы мне так и не ответили: куда мы идем? – напомнил Петрович.
– К дяде Мише. Вот, несу ему ужин: хлеб, вино.
– А ваш дядя не дурак! – хмыкнул Петрович. – Вино на ужин.
– Все ж лучше, чем водка, верно? – сказала она.