Я протянул Миле ключи от сейфа с оружием. Она все поняла. Встала, прижалась лбом к моей груди.
– Где будешь рыбачить на этот раз?
– В Афгане. Там сейчас клёв – ой-ой-ой!
Не знаю, всегда ли справедливы те награды, которыми обвешана моя грудь. Но знаю точно, что нет на свете таких орденов и медалей, которыми можно было бы оценить великое терпение и мужество моей любимой. Она терпела эти пытки уже пять лет. До этого я был женат трижды. Первая сбежала от меня через месяц, вторая – через неделю. Третья жена продержалась полгода, из которых три месяца я провел в госпитале, и месяц – в Анапе на реабилитации.
Словно читая мои мысли и опровергая мои сомнения, Мила произнесла:
– Я очень счастлива с тобой…
– С чего это вдруг? – искренне удивился я.
– Ты всякий раз даришь мне мечту… Мечту увидеть тебя живым и здоровым. С этой мечтой я буду засыпать и вставать. Буду встречать солнце и провожать его. Буду считать дни и представлять, как открывается дверь, и ты входишь в комнату, залитую солнечным светом…
Она у меня немного поэт. И хотя в поэзии я почти что не рублю, от слов жены у меня мучительно заныло в горле и на глаза навернулись слезы.
Мне нравятся такие затылки – крепкие, гладкие, без складок. Человек, к которому меня привели, был рослым, плечистым, совершенно лысым. Его внушительного объема грудная клетка красноречиво выпирала из ладно скроенного пиджака. Крупная яйцевидная голова сидела на плечах как влитая. Когда я вошел в комнату инструктажа штурманов на КП «Чкаловское», он стоял ко мне спиной, но я сразу почувствовал идущую от него мощь и властолюбие. Поворачивался он ко мне лицом медленно, причем всем корпусом, будто шея не вращалась, и мне показалось, что его могучее тело при этом издает кожаный скрип.
– Владимир Владимирович, – представился он и снял темные очки.
Лучше бы он этого не делал. Глазки у него оказались маленькие, невыразительные, очень светлые, водянисто-голубые, отчего черные, расширенные в слабо освещенной комнате зрачки напоминали змеиные.
Мне представили его так: «Очень крутой генерал из близкого окружения президента, который курирует вопросы коррупции в высших эшелонах власти». И еще я понял, что этот генерал – прямой начальник несчастного Кондратьева.
То, что он действительно был очень крут, я догадался по внешнему виду и количеству его телохранителей. Их было пять рослых долбоебов, как и босс, выбритых наголо. Качественная дрессировка сразу бросалась в глаза: бульдоги были профессионально напряжены, предельно внимательны и чутки к любому движению и звуку, который доносился снаружи. Мне даже показалось, что они одновременно и безостановочно водят носами и шевелят ушами.