Я в мгновение расслабил лицо, изгнав с него озабоченные морщины, придал своему взгляду оттенок отрешенности, безвольно опустил плечи, скривил рот, будто собирался завыть по-волчьи и, уставившись в одну точку, безжизненным голосом произнес:
– А мне всё равно – штраф или еще что… Какие могут быть деньги у покойника?
Капитан усмехнулся.
– А кто это у нас покойник?
Я выразительно глянул ему в лицо.
– Если мне не дали покончить собой в этот раз, – сказал я таким голосом, каким, по моему мнению, должны говорить утопленники, – то это не значит, что второй попытки не будет.
Милиционер долго соображал, что значат эти слова.
– Ты что? – наконец, доперло до него, и он на всякий случай придвинулся ко мне поближе. – Сигануть оттуда собирался?
– Ну не на вас же плевать, правильно?
– О-о-о! – протянул капитан и покачал головой. – Это ты, парень, зря… Это кто ж тебя так допёк?
– Какая разница, – махнул я рукой. – Но жить на этом свете я больше не хочу.
– Баба, что ли, бросила? – уже с сочувствием спросил капитан.
– Баба, – подтвердил я.
Он символически сплюнул и покачал головой.
– Стал бы я из-за бабы… – Открыл дверь, высунулся наружу и позвал подмогу: – Соловьев! Анисимов! Живо сюда!
Похоже, от штрафа я избавился. Но что будет дальше?
Капитан уступил место за рулем сержанту, а сам пересел на заднее сидение.
– В больницу! – скомандовал он и опустил руки мне на плечи. – Ты не волнуйся. Расслабься. Думай о чем-нибудь приятном.
– Хорошо, – согласился я. – Буду думать о приятном. О том, как приятно падать с тридцатого этажа. Как приятно вскрыть себе вены и смотреть, как кровь пульсирует и хлещет во все стороны…
– Тьфу, черт тебя подери! – выругался капитан и крепче сжал мне плечи. – Такие слова говоришь, что меня сейчас вырвет… Сиди спокойно, не то я дубинкой начнут прививать тебе любовь к жизни.
– Да я и так спокойно сижу, это вы нервничаете.
– Может, его в психушку? – спросил сержант, включая мигалку и обгоняя одну машину за другой.
– Психушка далеко, – поморщился капитан. – Скинем в больнице, а там хоть трава не расти. Пусть режет себе вены, жрет стекло и пьет марганцовку…
– Марганцовка не годится, – со знанием дела возразил я. – Пробовал: во рту металлический привкус, и фиолетовым мочишься…
– Ой, парень, помолчи! – взмолился капитан. – Мне от твоих речей зеленым помочиться хочется!