– Я же говорил тебе: ты неправильно завязал узел, – сказал я. – Так ты рискуешь нечаянно повеситься на нем. И снова будет несчастный случай. Будет, малыш? Или все-таки нет?
– Нет, – прохрипел Буратино, из последних сил упираясь ладонями в стол. Его лицо из красного стало малиново-бурым.
Я разжал пальцы. Буратино тяжело откинулся на спинку и принялся торопливо ослаблять петлю, а потом и вовсе снял галстук и затолкал его в карман. Официантка издали наблюдала за нами. Я вскинул руку и улыбнулся ей:
– Еще кофе, пожалуйста!
Все до гениальности просто. Был бы работодатель, а желающих заработать – пруд пруди. Утром тринадцатого числа к Буратино подошел мальчишка, протянул пятьдесят долларов и пообещал за каждую анкету с данными участников круиза на "Пафосе" еще полсотни баксов. Начинающий социолог даже не задумался над тем, чем это может для него обернуться. Он встал напротив окна "Олимпия-Трэвел", чтобы хорошо видеть стол менеджера Наташи, и принялся выжидать клиентов.
Клиентов оказалось только двое: Валера и я. Записав ответы Нефедова, Буратино, как ему повелел юный работодатель, аккуратно опустил анкету в урну, стоящую за углом дома. Еще через минуту мальчишка подкатил на роликах, извлек анкету из урны, как из почтового ящика, и помчался в неизвестном направлении. На мою анкету, в которой я упражнялся в остроумии, ни он, ни кто другой не позарился. Мальчик исчез с концами, включая и обещание заплатить еще полсотни баксов.
По всей вероятности, человек, который подослал мальчишку к Буратино, наблюдал за входом в "Олимпия-Трэвел из машины, думал я, сворачивая с Садовой на улицу Победы. Он знал, что Нефедов придет в турагентство тринадцатого и, видимо, знал его в лицо.
Стемнело. Я включил габаритные огни. Небо опять прохудилось, посыпались крупные капли, пешеходы одновременно пришли в движение, кинулись врассыпную, прикрывая головы газетами, пакетами и переносными магнитолами, и радуясь неизвестно чему.
Черт знает что! – мысленно ругался я. Богатая женщина (значит, не исключено наличие мозгов в голове!) обращается за помощью к частному детективу. И делает это так грубо и неосторожно, что ее недоброжелателям становятся известны не только сам факт обращения к сыщику, но и личность детектива, его фейс, содержание письма и даже адрес частного дома, где он остановился!