– Он просто больше знает, чем ты.
– Ой, хватит! – воскликнула девушка. – Как снова домой попала…
– Давай мириться, предлагаю сегодня в честь моего возвращения из мест лишения свободы, а также победы российского флота мы не говорим и не думаем о ближайшем будущем, – сказал я, приобнимая мою подружку. – А с завтрашнего утра начинаем усердно думать, о том, как уничтожить страшных американцев и противных османов. Договорились?
– Договорились, – Тася хлопнула ладонью по моей ладони. – Но не обмани…
– Когда такое было?
– Да, постоянно…
В это время в медицинский отсек с криками и шумом ворвалась целая орава моих товарищей и знакомых, узнавших, что я на корабле и пришедших справиться о моем здоровье.
– Нет, шеф, я прибью «стекляшку»! – воскликнула Наэма, когда увидела меня. – Со слов этой куклы вы лежите практически при смерти, а на самом деле у вас только мордашка помята. Мы то уже на венок складывались, а тут все отлично… Ну я устрою Алексе!
– Во-первых, здравствуй Наэма, – начал я, пытаясь сделать строгое лицо. – Я, конечно, растроган заботой обо мне, но куда, черт возьми, делась субординация!
Однако мои приятели меня сразу раскусили и кинулись обниматься. Ладно бы только Белло и Гинце, сам великан Дорохов тоже полез с объятиями, чуть меня не задушив при этом. А впереди всех летела целоваться маленькая рыженькая Варя Волынец. Я поплыл от такой милоты, как приятно и даже немного неожиданно было видеть искренние теплые чувства по отношению к себе.
– Меня не было всего несколько суток, – изумился я, пытаясь выбраться из-под завалов друзей. – Когда вы успели соскучиться? Лично я о вас вообще в это время не вспоминал…
– Неправда, неправда, вспоминал! – закричала Варя, пытаясь меня поцеловать, а я в шутку сопротивлялся этому.
Я был очень рад, что девочка не замкнулась в себе после того, что произошло с ее родителями, детский разум иногда способен невероятно быстро восстанавливаться, несмотря на любые пережитые кошмары. От замкнутости и нелюдимости Вари не осталось и следа, а значит, с ней все будет хорошо.
– Оч-ч-чень рад видеть вас, госс-споддин адмирал, – выдавил Кузьма Кузьмич, пытаясь изобразить на своем полуметаллическом лице подобие улыбки.
Гинце верный себе, пожал мне руку и скромно отошел в сторону о чем-то перекинувшиь парой фраз с Таисией.