Однако Майя умело парировала мои намёки, переводила в шутку, игриво не понимала. Выскользнув из объятий, пригласила за кухонный стол, где пришлось поднимать бокалы за новый год, за успехи в учебе и за любовь.
Достаточно насмотревшись на глянцевые коленки и нежную бретельку лифчика, которая проявлялась на плече, я решительно пересел к девушке, взял за руку. Майя увернулась, поцеловала в лоб и загадочно попросила ожидать десять минут, а затем идти по коридору, в её комнату.
Упорхнула, колыхнув подолом, на мгновение приоткрывая бёдра, которые так скоро станут доступными, зацелованными, моими.
Посмотрел на часы. Секунды растянулись, вмещая троекратную пульсацию в напряжённом естестве. Минутная стрелка застыла на восьмёрке и не могла оторвать навершие от знака бесконечности.
Сейчас между нами случиться… Только бы не разделась – я сам хочу её раздеть. Посажу на колени, проберусь…
Стрелке оставалось одно деление до десятки – символа завершённости. Нет числа выше его, и всё десятое имеет нечто божественное, – писал Корнелий Агриппа. Моя завершённость ждала меня в нескольких метрах по коридору, за богатыми, ручной работы, дубовыми дверями.
Пора!
В три шага пролетел разделяющее пространство. Распахнул двери. И… замер непослушной женой Лота.
Посреди освещённой тремя свечами комнаты стоял разложенный диван, осыпанный лепестками роз, гвоздик и прочей флористикой. В центре икебаны, определяющей син, бездвижно лежала голая Майя, замотанная в прозрачную кисею, из-под которой смутно проступали девичьи тайны.
Демон уныло вздохнул и юркнул в нору.
– Ты… чего?
– Иди ко мне, – прошептала Майя, кутая лицо в кисею.
– Сама придумала?
– Нет. Читала, что в первый раз ЭТО нужно делать среди цветов, после бокала шампанского. Шампанское на тумбочке.
Зачем говорить! Зачем что-то объяснять.
Страсть моя в одно мгновение растаяла. Будто провели перед лицом стаканом родниковой воды, а потом протянули липкую пиалу растворённого «Yupi».
Демон окончательно издох.
Нужно доиграть глупую роль. Я прикрыл дверь, прошёл в комнату. Осторожно присел на краешек дивана, чтобы не раздавить ошмётки умирающих цветов.
Майин сюрприз не удался. Сюрприз был бы там, на кухне, на столе, со спущенными за колени колготами и юбкой, завёрнутой на спину.
Больше мы не говорили, если не считать моего угуканья на Майин вопрос, люблю ли её. Такую – не люблю. И не хочу.