Руки Розалины говорят мне, что она возбуждена так же, как и я, сладкая нега охватила и ее тело, которое теперь источает дикие ароматы.
Мы целуемся теплым и нежным поцелуем, мой первый поцелуй любви; бесконечная нежность, смешанная с почти болезненным возбуждением, вторгается в мой живот.
Розалина принялась усиленно мастурбировать меня с силой, её эбеновая кожа мерцает электрическим светом, как чешуя рыбы сквозь стекло разбитой банки с водой на полу; я проталкиваю свой язык в её рот до спазма, пока он не закроется, и это кажется мне самым нежным и волнующим жестом, который только может сделать человек.
Я кончаю в её маленькую тёмную руку, плачу и продолжаю целовать. Я чувствую, как его жидкости высвобождаются, а его яростные удары замедляются, успокаиваются и затем медленно распространяются по комнате.
Так что монстры могут быть ангелами. Моё тело могло испытывать не только боль, но и удовольствие.
Теперь я был на улице. В лужах зажглись уличные фонари, обратив внимание на зазвучавшие переулки. Я дышал в экстазе и изнемогал. В запотевших задних стеклах машин отражался мой новый образ. Неведомое чувство полноты вторглось в мои капилляры.
Я не пошёл домой, оставаясь сидеть с этим чувством на тротуаре вокзала, пока не подъехал старый городской фургон, чтобы вымыть улицу.
Я и представить себе не мог, что этот первый опыт откроет для меня врата ада. Тот ад, о котором я расскажу тебе, Джульетта, где ты принесла мир, заставив рай цвести.
Планировка / Больница умирающих слов
На балконе небо фиолетово-голубое; это небо рассвета. Пустое небо. Сегодня больше нет никаких настроек. Возможность оказаться где угодно ушла у нас из-под ног.
Я успел как раз вовремя, чтобы увидеть, как ты выходишь из дома. Вызывающий красный цвет твоего платья заливает улицу, но ты остаешься нежной, беззащитной и детской внутри своей женской формы. Мой день приобретает цвет твоего платья. Сегодня всё красное: окно, сушка для белья, спутниковые антенны, двор.
Я бы хотела быть в вашей комнате, когда ты его надеваешь.
Есть жест, который теряется в детстве, который является высшим выражением нежности и любви. Это происходит, когда мама одевает нас; это происходит, когда мы еще дети, а потом уже никогда. Каждый думает о том, как раздеть объект своей любви, но никогда не думает о том, как его одеть. Только наша мама делает это, когда мы маленькие.