Те, кто покоился сном в каютах «Эбигейл», проснулись. Земля показалась на горизонте. Прекрасные Лофотенские острова, омываемые фьордами, осветились солнечным сиянием.
Коул Стивенсон, чуточку пьяный, но умело скрывающий это, как истинный капитан, вёл судно заданным курсом.
Любознательные чайки то и дело подлетали к накрытой брезентом добыче, но, завидев рядом Франка, вновь срывались в необъятные просторы.
– Кыш, оголтелые! – кричал он им, рассекая руками лучистый воздух. И так вплоть до желанной пристани.
Остановка в Рейне предполагала высадку большей части команды на островах, но в этот раз борт покинул только Франк. Остальные ребята из Рейне отправились с капитаном в Будё. Им не терпелось показать выловленное чудовище людям и получить за это причитающееся вознаграждение. Франк же всегда доверял собственные деньги своему лучшему другу Малькольму, тот привозил их в Рейне лично. Зачастую они устраивали на тихом берегу фьорда пикник, где вспоминали свою молодость и в разговорах о многом попивали тёмный эль.
В этот раз на пристани Рейне Клер лишь успела единожды поцеловать Барни в губы, прежде чем он скрылся на «Эбигейл» за горизонтом. Но вместе с поцелуем краснощёкая пампушка успела сунуть ему в руку небольшую записку в лиловом конверте:
«Милый воробушек, когда ты приплывёшь ко мне из Будё,
Тебя будет ждать отличная новость.
Твой разжигая интерес,
Я не устану любоваться
На горы, чистоту небес,
Где мы решались целоваться.
В любви нет времени и лжи,
А эта малая разлука
Уйдёт, ты только лишь скажи,
Что я твоя любовь и мука».
Барни, стоя у кормы, зачитывался этой милой запиской. Он предполагал, что за отличная новость его ожидает. Они давно с Клер планировали завести ребёнка, и, возможно, им это удалось. В его мыслях она, как всегда, облачённая в розовый жакет, держала на руках младенца, который смешно дёргал ножками.
«О, Клер, – думал он. – Ты мой свет».
На палубе «Эбигейл» раззадоренные ребята устроили шуточные танцы. Гарри своим басистым голосом напевал какую-то рыбацкую песню, что часто звучала в местных кабаках Будё, а остальные, разделившись на пары, отстукивали, как могли, чечётку. Малькольм, наблюдая за ними из рубки, смеялся над их задором и протирал заспанные глаза.
Тем временем Франк Дженсен был уже на пороге своего дома. Обласканный приветствием Донни, он улыбался во весь рот.