Элеонора была не только моим учителем, но и моим другом. Часами мы могли обсуждать сюжеты различных книг, прогуливаясь по окрестностям Рейне. Осада Трои, захват замков Средневековья, родственные распри, королевские семьи – обсуждаемым темам не было числа. И всё это оборвалось, словно тонкая, истончившаяся нить. Мне казалось, что меня не стало, как не стало её дыхания или же улыбки, согревающей всё вокруг. Но время, будто самое действенное лекарство от страданий, сгладило и эту утрату. Память о ней как о друге озарилась теперь уже тёплыми и светлыми красками, оставшись в глубине моей юной души.
Теперь же посредством книг, передаваемых в Рейне из рук в руки, я узнавала всё больше и больше обо всём. С неутолимой жаждой я впитывала знания, струящиеся с книжных страниц подобно свету. Но эти знания не замыкались во мне. Я, словно продолжение Элеоноры Полсон, помимо местной школы, занималась обучением сестры и брата, разжигая в них неподдельный интерес ко всему. Взамен я получала полное удовлетворение своих амбиций и растворялась в потоках их вопросов.
Думали ли мои родители о нас, когда осваивали эти места? Наверное, они, заворожённые романтизмом этих мест, считали, что справятся со всем, и с нашим образованием в частности. Но если бы не фру Полсон, то кем бы я смогла стать? Наверное, никем. Теперь же книга за книгой наполняли мои мысли жарким огнём познания. Мне всегда хотелось заглянуть за невидимую даль горизонта, объездить мир и, наконец, найти свою любовь. Но с этим были проблемы. В Рейне попросту не нашлось для меня пары. И я, изводимая тоской по понятным причинам, утопала в своих выдуманных мирах, открывающих мне другую жизнь.
Норвежское море одарило наши края рыбой, но обделило хорошей погодой. Нежаркое лето, с обилием осадков и сильных ветров, уступало правление не менее дождливой и холодной осени. Переменчивая погода, словно град с неба, заставала нас в самое неподходящее время. И всё это, в совокупности с красивыми местами, показывало истинный характер природы Лофотенов. Она бывает столь же капризна, как и Эми с Генри, всюду следующие за мной.
Но нам пора уже подходить к началу моей истории. А она, словно что-то важное и взрослое, начинается после моего семнадцатилетия, когда Эми исполнилось уже двенадцать, а Генри достиг двухлетнего возраста.