И потому, мне, освобождённому, теперь сладки именно возносящие мечтания… и слова, например: "Слава в вышних Богу…"
Не замечаю я… и миллиардеров нынешних… смотрю на них разве что… как на подростков, которым в руки впервые попал "журнал для мужчин".
Ну и – пословица. – Какая бы, если о деньгах, моя?
Не то беда, что денег просят, а то беда, как дашь, да не берут!
Пропитанный запахом той Мысли – теперь, наконец-то, наконец-то, "пойдет текст"! – то есть благодарный… как бы сказать?.. всему Мирозданию! – я написал…
Я написал не что-нибудь, а – "письмо"…
И мне назначили не что-нибудь, а "время личного приёма"!..
Я тут же, по-бытовому призвав в себе что-то, от того обморочного вечера… от вдохновения… протрезвел.
Противно было понимать, что мне, вернее всего, "ничего не светит", но не идти теперь… стыдно… или как…
Каждый живёт в своём мире – и реальность, которой не было, была такова.
Мэр узнает – Мэру откровением целым будет то, что писатель, прославивший город, им соблюдаемый, живёт действительно недостойно, попросту вопиюще непотребно, – и он, Мэр, опечалится о такой несправедливости, потом возмутится, что он об этом ни от кого не слыхал и ведать не ведал… и воспрянет к немедленному действию, и, пользуясь своею властию… какими-то известными и доступными лишь самым чиновным лицам ходами… предоставит этому писателю, глубокому и одинокому… дабы он и впредь славил его град… ну – однокомнатную квартиру!..
Я вошёл.
Мэр – за столом и поставив локти на стол, и сомкнув все пальцы со всеми пальцами – повернул ко мне лицо.
Ничего не изменилось в эту секунду ни в кабинете, ни за дверью, ни за окном – но лицо его покраснело.
Виноватым привычно – за свой, как обо мне, слышал, говорят, "облик" – чуть ощутил я себя, меня.
В секунду эту, между тем, – я вошёл, он покраснел – в административном этом здании, во всём аппарате и во всём социальном укладе – ощутил я… моими сложенными крыльями лопаток – что-то… что-то сухое… завязалось и развязалось…
У локтей Мэра лежал испечатанный лист бумаги – и стыдно весьма сделалось мне за моё описание "коридорки"… и вообще за сам факт её – в чудесном городе – существования…
Мэр энергично надул губы – не то обидчиво, не то решительно: запоздало, то есть, объясняя… свою красноту.
Да! Я ведь ещё здоровался, он ещё указывал на одинокий стул…