–– А кто же ещё?
–– Замуж выходи.
–– Мужики-то все непутёвые!
–– Конечно-конечно. Мужики все гады. И хуже всех я.
–– Вон как…
–– Да. Мужики все плёвые. И поэтому ты делала Мишку пальцем.
–– Ах ты!..
–– Вот-вот!.. Мужики все сволочи. И поэтому ты родила именно мужика.
Угрюмая и несуразная эта реальность… першит в моём горле чуждым мне гневом.
…Мишка, подрастая, вёл себя как-то натурально, наглядно озабоченно: ни на что подолгу не смотрит, быстро переводит глаза с одного на другое… На людях – всегда опустив голову и косясь так по сторонам…
И каждый случай с ним – для меня, разумеется, разумеется, целая притча…
На кухне с осени, как всегда, стояла огромная деревянная бочка (самодельная, папина) с квашеной капустой, сверху которой на деревянном круге – кучка камней, как положено для гнёта.
А за бочкой, под столом, была, из года в год, бутыль стеклянная с домашним ягодно-яблочным вином – аж трехведёрная.
И вот раз. Мишка бегал, как привык, по всему дому беспрепятственно, сумасбродно. Подбежал и к бочке. Схватил ладошками… мокрый камень…
И три ведра! – Пахучие, кислые! – Растеклись по кухне!..
Я – я вытаращился, как заколдованный, уставился молча на домочадцев. И ожидал – да! – последствий…
Мишка убежал куда-то, что ли, в спальню, затаился, притаился…
Родители же – но родители мои, моя мама и мой папа, ни слова не сказав, деловито взялись за тряпки… и стали молча ползать по кухне, подтирать кислое, кислое, кислое…
Я стоял в дверях над ними, опустив руки, опустив голову… Я вдыхал большими откровенными ноздрями едкий молодой и грязный запах… и едкий и чистый запах моей памяти: о цепкой, за мое предплечье, руке мамы… о крепких, за мое ухо, двух пальцах папы…
Настя, руки в бока, тоже, оказалось, стояла за моей спиной – над ползающими родителями. И тоже молча.
Мама и папа, кряхтя, то и дело отжимали тряпки в помойное ведро.
Молчание это было – само собою разумеющееся.
Папа, с молчаливого согласия мамы, да и Насти, про-го-во-рил – наставительно, осведомлённо-педагогично:
–– Не кричите на ребёнка.
Я ощутил… что меня на кухне… нету… Так как память… у всех людей… есть!
Год за годом – Настя приезжала с Мишкой, уже школьником, глаза у которого бегали уже привычно, опытно.
К матери к своей, на любое слово её, было у него одно восклицание – заготовленное: