– Но, профессор, я же, во-первых, никогда ничего, даже анонимок, не писал. Во-вторых, я и помню мало что. И с друзьями почти не вижусь. Из-за их отсутствия.
– Нет-нет, вы попробуйте, не вы первый, не вы, бог даст, последний. Самое главное, даже не мучайтесь воспоминаниями. Простое, обыденное – оно и будет тянуть вас в развитие.
* * *
– Хм, гм, ох-хо-хо, – забормотал я.
Но иголочка-то уколола. И за ушком защекотало. И в паху, извините, потеплело. Что-то в этом предложении есть. Недаром, ох недаром профессор предлагает.
– А далее, например, возьмите блок вопросов, – продолжает профессор. – Ну-с, друзья. Что-то же вспомните? Или дамы. За вашу многолетнюю жизнь дамы, вероятно, бывали, а, сударь мой, хе-х?
– Да, что уж, конечно. Но надо же упомнить всех.
– Что, так много?
– Да нет, нет, доктор, просто не помню, были ли они вообще. И ежели были, что им от меня было нужно. Убей бог, не представляю. Может, денег?
– Да вы не волнуйтесь. Это все уже давно известно. Коснетесь вопроса, а далее все поплывет само собой. Еще и записывать не будете успевать. Помощницу потребуете. У нас был случай в старческом доме, на Кунцевской. Мы эксперимент со склеротиками (извините) проводили по части описания. Так дело до скандала дошло. А было все во времена славного, не к ночи упомянутого СССР.
Сподвигли мы одного ветерана – годиков ему уже было в те времена за восемьдесят пять – записывать вот свои жизненные пертурбации. Он вначале не хотел, потом – не помнил, затем как начал, как начал!
Потребовал помощницу, мол, рука писать устала. Потом сделался скандал: наш ветеран оживился и начал предлагать помощнице литературного профиля такое!.. Такое! Сначала Облздрав разбирался, потом дошло до Минздрава СССР, и попали его записки в ЦК. В отдел здравоохранения. Ох, ох был скандал. Нет, был скандалище! Эта дама оказалась изрядная, извините, сука. Подай ей, видите ли, квартиру. Да на Кутузовском проспекте. А не то эти записки пойдут в Европы, ООН и даже, может, в Израиль.
Нет, нет, был скандал. А все из-за необузданной сексуальной фантазии этого деда с попытками, правда слабыми, физического воздействия. И направления воздействия были просто безобразные – в особо извращенной форме. Правда, как эта извращенная форма выглядит, клиент объяснить не мог.
В общем, бабе этой дали однушку, я защитил на этом исследовании докторскую, дед – обратите внимание! – был принят немедленно в Союз писателей СССР и до своей кончины успел опубликовать пять книг. На все случаи жизни. В основном о сексе для тех, кому за восемьдесят.