Светлана прикладывала максимальные усилия для восполнения пробела в образовании Вали. Ей очень нравилось заниматься с ним. Он впитывал всю информацию, как губка.
Валентину очень нравилось возиться с Машей. Трехгодовалая девчушка ни на шаг не отходила от него. На прогулках всегда брала его за руку и, задрав свой курносый носик, говорила всем:
– Это мой брат!
В эти моменты, Валентин чувствовал гордость, его распирало от счастья.
Однажды Маша попросила почитать ей. Валентин подставил стул и потянулся за книгой. Не дотягиваясь, встал на носочки и, не устояв на стуле, брякнулся с него, опрокинув полку на себя. Светлана, услышав грохот, подбежала к нему и испуганно спросила:
– С тобой все в порядке, не ушибся?
– А говорят, что знания не калечат, – потирая лоб, сказал Валентин.
Они посмеялись и стали собирать книги с пола. Из одной выпала фотография. Валентин склонился, чтобы поднять ее и на минуту замер.
– Валя, что с тобой? А, ты нашел фотографию? Что за фото? Дай посмотрю.
Валентин одернул руку и прижал фото к груди.
– Снежана – твоя сестра?
– Ты сейчас о ком?
– В день нашей встречи, я рассказывал тебе о ней.
Валентин, перевернул фотографию лицевой стороной и указывая пальцем сказал:
– Вот эта, большая девочка, Снежана.
Светлана побледнела. Она вспомнила, о чём рассказывал Валентин, и его история наложилась на картинку. Её резко затошнило, и она побежала в туалет. Через несколько минут вышла, вытирая слёзы, подошла к сидящему на диване мальчику, выхватила фотографию из его рук. Разрывая ее на мелкие кусочки, сказала:
–У меня нет сестры и никогда не было.
Валентин стал отбирать остаток фотографии.
– Отдай. Зачем, ты так сделала?
– Я не хочу, чтобы что-то напоминало о ней.
– Она рисковала своей жизнью, чтобы найти тебя.
– Валя, ты еще маленький и не понимаешь, какую боль она мне причинила…
– Ты не знаешь, что такое боль, не стоит об этом говорить.
– Я тебе говорю не о физической боли, а о моральной. Она оставила меня тогда, когда я больше всего нуждалась в ней. Каждый день я смотрела в окно в надежде, что она придёт за мной, и всё будет как прежде. Я не помню своих родителей, так как они погибли, когда мне было два года, и сестра для меня была олицетворением моей матери. Все надежды и мечты были связаны с ней, а она за пятнадцать лет даже не соизволила ни написать, ни позвонить, чтобы узнать, как я живу. Говорят, что время лечит, но это не так, после пореза остается шрам, который будет напоминать об испытанной боли. Извини, но я никогда ее не прощу.