Нога Колина - страница 2

⠀

Отец…

Громадный кулак не долетает до моего лица буквально на полсантиметра. Плюет смачно:

– Зря не увернулся, говнюк. Я бы мог и не остановиться.

Мои вытаращенные глаза наверное выглядят забавно, я как тот щенок, что смотрит на бабочку на своём носике.

От кулака пахнет дорогим табаком. Ну очень сексуально. Втягиваю запах и улыбаюсь. И тут он не выдерживает и швыряет меня на пол.

Осмотр провёл тот же аппарат, который напугал меня пять минут назад. Он выдвинул из стены за моей спиной щупальца, присосался и зажужжал.

– Все органы работают нормально. Следующая ампутация через два часа. Сейчас введём вам питание. Спасибо за участие в ПДДС.

– Что?

Я онемел. Программа добровольного донорства суицидников – проект Майка. Конечно, я подписался на него, одним из первых. Просто чтобы поддержать Майка. Никогда, ни при каких обстоятельствах я не стал бы самоубийцей. Я обожаю жизнь, даже тогда, когда она вколачивает мне гвозди под ногти.

Чёрт, я даже не читал договор!

Орать на аппарат глупо, но я заорал:

– Долбаная железка, позови мне врача!

– Это невозможно по условиям договора.

– Медсестру, нянечку, кого угодно!

– Это невозможно по условиям дого…

– Дай мне этот договор, сволочь!

Аппарат зажужжал, и выплюнул манипулятор с экраном.

– Так. Судя по тому, что здесь н-н-написано, меня п-п-поместили сюда по доносу к-к-какого-то, какого-то…

Я не мог подобрать слово, достаточно подходящее.

Аппарат подхватил мою мысль:

– …какого-то близкого вам человека, заботливо предоставившего нам…

– Заткнись! – заорал я и заплакал. Нет, не потому что мне сейчас отрежут ещё одну ногу. Или руку, или чего там ещё. А потому что меня сдал близкий человек. Мог бы и дальний, было б не обидно.

Я никогда ничего не скрывал.

Майк ругался. «Вот что ты за трепло, Колин? Не надо давать о себе информацию». Я только смеялся: «Зато меня невозможно шантажировать! А тебя легко!» «Меня тоже невозможно. Никто ничего про меня не знает.» Как же ты чертовски прав, Майки! Как же прав.

Я вытер слёзы и высморкался в простыню. Аппарат, урча, потянул её в себя. Сверху легла новая.

А я вчитывался в договор, хлюпая носом. Нос все ещё отчаянно кровил.

– Получается, что я не могу общаться ни с кем, кроме какого-то доброго поручителя, и только он может отменить дальнейшую расчленёнку?

– Не совсем так. Вы можете пообщаться с каждым из списка ваших поручителей. Но, из гуманных этических соображений, тем из них, кто не инициировал процесс, ваши слова будут передаваться в изменённом виде.⠀