Вторая записка адресовалась лично Петру:
«Химическая Академия. Литер «г». Линник Пётр Парф. Коровьи пруды ВАХЗ им Ворошилова. 7—40. 8.05.
Петя! Посылаю мальчика. Если можешь (и должен это сделать, ибо я не в силах) приезжай в Серебряный Бор. № эшелона 134—45. Буду в Серебряном Бору 6—7 часов. Спеши, ибо я проеду Москву. Это самый удачный случай для встречи. Михаил. П. С. Захвати с собой пару связистских знаков, если можно».
Эти написанные карандашом записки Михаила чудом сохранились, и сегодня, более 70 лет спустя, я держу их в руках как дорогую реликвию. В начале мая 1943 года 155 стрелковая дивизия, в составе которого воевал Михаил, была снята с позиций Западного фронта в Батуринском районе Смоленской области и направлена на передислокацию.
Ранним утром 8-ого мая 1943 года воинский эшелон №134—45, в котором находился Михаил, прибыл в Москву, точнее, в ближнее Подмосковье – Серебряный Бор, где, ожидая пропуска через переполненную эшелонами Москву, ему предстояло простоять несколько часов.
В Москве находился брат Михаила Пётр, курсант Военной академии химзащиты. Братья не виделись с самого начала войны, с того самого дня, когда Пётр, провожая Михаила в Новочеркасске, записался добровольцем и был направлен в Сталинградское танковое училище.
Спустя месяц он был отозван и, как студент химико-технологического факультета, перенаправлен на учёбу в Академию химзащиты. Два года почти прошло с того дня, два года войны, когда каждый день мог принести смерть.
Братья переписывались, поэтому расположение Петра в Москве Михаилу было известно. Только как сообщить? Возле эшелона крутились ребята. Пообещав одному из них, сахару, Михаил попросил его, как можно быстрее, доставить записку Петру.
Надо отдать должное тому парнишке, ибо Академия химзащиты располагалась в районе станции метро Бауманская, что означает только на метро надо ехать минут сорок.
Пётр получил записку и, оформив увольнительную, помчался в Серебряный Бор. Михаил, посматривая на часы, в ожидании брата беспокойно прохаживался вдоль эшелона. Время летело, в любой момент могла бы прозвучать команда: «По вагонам!», и порвалась бы последняя ниточка, связывавшая Михаила с Петром, родителями, с родным домом. Он чувствовал, что судьба подарила ему эту возможность встречи с Петром и это была последняя благодать судьбы. Михаил нервничал.