А может, и правда, резервуар не на облаке? Надо выяснить. Но потом, сначала разберёмся с Плоским:
– Я всё-таки, не понимаю, что я должен был делать. Вернее, я понял теперь, что надо просто молчать. Но почему? Питатель же объяснял! А я понял! Почему надо было молчать?
– Потому что никому не интересно, понял ты или не понял! – снова занервничал Плывун. – Надо ЗАпомнить! Понял?
– Нет. Я запомнил. То есть, я понял. Запутали вы меня совсем, – я с надеждой уставился на Живульку.
– Я думаю, Плоский – не живой, – не подвёл меня урод. – Не может живой помнить и повторять слово в слово одно и то же бесконечно. Ты видел, чем он говорит?
– Не-ет, – удивился я.
– Вот то-то! Он как те, кого мы не видим, а только слышим. Он, может, не видит нас даже!
– Как это «не видит»? А смотрелка?
– Какая «смотрелка»? Пупырка-то? То-то и есть, что смотреть она смотрит, а видит ли? Большой вопрос! Мне кажется, это – не глаз! – значительно заключил Живулька, выдав под конец ещё одно незнакомое мне слово.
– А «глаз» – это что? – настороженно спросил я, ужасно боясь, что в процессе объяснения наслушаюсь новых неясностей и запутаюсь окончательно.
– А глаз – это твоя смотрелка! – на удивление просто объяснил урод. – Смотрелка – это тупой отражатель. Он не обрабатывает информацию. А ты, судя по твоим бесконечным вопросам, стараешься всё не просто обработать, но и переварить окончательно!
Значит, глаз! «Переварить окончательно…» Окончательно – это до конечностей? Сделать частью своего моря. Хорошо. Ну, да. Сначала в моём море были только мама и папа. Потом остров. Теперь этот резервуар. А! Вот что имел в виду Булькельм, когда говорил, что нам будут обзор ширить. Я как бы в себя всё складываю. Перевариваю. Понятно. Правда, что значить «переваривать» – не понятно. Хорошо! Ширимся дальше. Я в резервуаре. А резервуар где? И где эта розовая сторона и остальные стороны? И почему уроды – угроза Благому Стоянию?
– Живулька, а почему уроды – угроза? Я так понял: Благое Стояние нас боится. Мы страшные, потому что у нас есть конечности. Что-то мне самому страшно: что значит плавление?
– Нам тут всем страшно, Вилька, – утешил меня одноярусник. – По-моему, Стояние никого не боится. Его как бы нет, в том смысле, что его нельзя ни увидеть, ни услышать, ни потрогать, ни понюхать. И оно как бы есть, потому что…