– Какой ты у нас ранимый, оказывается. Бе-е-едненький! По головке погладить?
– Пошёл ты – обреченно сказал я.
– С удовольствием, но только вместе с тобой.
Я почувствовал, как внутри меня закипает истерический смех, начавший прорываться наружу нервическими переливами, пока не превратился в полноценный хохот, к которому мой гость не без удовольствия присоединился. Отсмеявшись, я заметил, что смотрю на Страх уже не со столь сильным ощущением потерянности себя.
– Что ж, видимо, мне стоит примириться с твоим присутствием.
– Правильное решение – с улыбкой ответил он. – Я же мирюсь с твоим.
– Тебе тоже нелегко со мной?
– В начале было нелегко: надо было подстраиваться под тебя, а теперь, когда уже ты подстраиваешься под меня, мне проще.
– То есть был момент, когда тебя не было?
– Конечно.
– Хорошо бы вернуться туда – мечтательно произнес я, – никто бы не зудел над ухом.
– Хочешь в детство?
– Организуешь туда путешествие?
– К сожалению, нет, но могу помочь тебе стать ещё более немощным.
– Значит, мне есть куда стремиться.
Страх внимательно посмотрел на меня.
– Ты стал смелее, заметил?
– Пожалуй, – я задумался. – И что с того?
– Ты во всём будешь искать сиюминутную выгоду?
– А ты так и будешь отвечать вопросом на вопрос?
– Моё дело ставить тебе вопросы, а не отвечать.
– С чего ты решил, что мне так уж нужны твои вопросы?
– Потому что тебе понадобились ответы.
А ведь верно. Неужели он появился только для этого? Страх, видевший меня насквозь, только неопределённо пожал плечами. Решив не отвлекаться на разговоры, от которых порядком устал за сегодня, я отправился спать. Мой визитёр также не проронил ни слова и ничем не нарушал тишину, однако уснуть всё равно не получалось. В голове носились обрывки нашего разговора, что явно не способствовало спокойному засыпанию. Я пытался бороться с этим и думать о хорошем, но безуспешно: колкие замечания Страха всё равно выплывали в мозгу. Так я и проворочался полночи, то погружаясь в забытьё, то выныривая в явь, пока, наконец, сон не одержал уверенную победу где-то под утро. Но моё счастье было недолгим: через пару часов я проснулся от настойчивых просьб кота уделить ему внимание. Чертыхаясь и сетуя на его неблагодарность, я попытался прогнать его, но он был упорен в достижении своей цели: его истошные вопли могли разбудить даже покойника. Любые попытки поймать эту шерстяную скотину не имели успеха. При всей солидности своей тушки, кот, когда хотел этого, был достаточно неуловим, чтоб не даться в руки просто так.