– Какие коктейли Вы предпочитаете в это время суток, Господин офицер? – включив вытяжку, с обворожительной улыбкой поинтересовалась она на русском языке. – «Кровавую Мэри», «Белую Мэгги», «Слезу Красной девы»?
– Я не пью на работе, – холодно ответил Виктор. – Свари мне кофе, чёрный, без сахара… Кстати, как тебя зовут, красавица?
– Наташа, – не моргнув глазом, ответила женщина.
– Врёшь, – неожиданно усомнился Шаман.
– Тогда Оксана. Вы не возражаете, Господин офицер?
– Возражаю, – хмуро ответил он. – Я думал, что ты умнее. Перечисляешь имена своих подруг?
– Какой проницательный офицер! – фыркнула женщина, поставив на стойку перед Виктором дымящуюся чашку кофе. – У меня нет здесь подруг. И я, несомненно, глупа. Иначе не связалась бы с горе-предпринимателями, которых вы именуете пиратами.
– Вероятно, у тебя не было выбора?
– Выбор имеется всегда, почти всегда, – она исподлобья взглянула на мужчину и тут же заулыбалась. – Моё настоящее имя – Анастасия. А Вас называют Шаманом? Почему? Впрочем, сейчас это не имеет большого значения. Важно, что я выбрала Вас.
– Бессмысленно, – равнодушно ответил Виктор, затушив окурок в пепельнице и делая последний глоток кофе.
– Отчего же? Я Вам не нравлюсь или Вы не интересуетесь женщинами в рабочее время?
– Я не люблю, когда меня используют, – штурман поднялся с табурета и двинулся на выход.
– Постойте, офицер! – окликнула его Анастасия. – Что Вы от меня хотите?
– Ничего, – обернулся Виктор. – Кофе ты мне сварила. Спасибо, этого достаточно.
– Твои слова звучат, как оскорбление, Шаман! – резко перейдя на «ты», женщина вышла из-за стойки, уже без лифчика. – Я не стою твоего внимания? Я некрасива? В конце концов, ты – победитель, и моё тело принадлежит тебе по законам войны.
– Какой войны, Настя? – рассмеялся Виктор, усаживаясь на ближайший к входной двери диван. – Нет никакой войны, и ты – не пленённая маркитантка вражеской армии, а преступница. Твоё место в камере предварительного заключения, а затем – на скамье подсудимых.
– И тебе меня нисколечко не жаль? – Анастасия прикурила сигарету, поставила стул прямо перед Шаманом и присела на него – прямая, дерзкая, красивая. Сделав пару затяжек, она передала сигарету мужчине.
– Разумеется, жаль. Я, вообще, жалостливый такой… – без улыбки произнёс Шилов. Он сделал глубокую затяжку, стряхнул пепел в пепельницу, уютно примостившуюся на коленке стройной женской ножки, и неожиданно спросил: – Почему ты не дала моему напарнику, Настя?