Где-то совсем неподалеку от места, изображённого на фото, я сидел на брёвнах, наблюдая совершенно пустую реку. Конечно, тогда никаких таких скамеечек и выспренних знаков здесь не было: недалеко от моих брёвен располагался кооп-магазин, где мне делать было нечего: всё продавалось только местным жителям по кооп-карточкам. А внизу был причал-дебаркадер для швартовки пассажирских судов Обского речного пароходства.
На тех же брёвнах, шагах в десяти от меня располагалась странная группа из трёх человек: два парня несколько моложе меня, и девушка, довольно симпатичная. У них был один тощий рюкзак на троих, а одеты они были легкомысленно даже для колпашевского августа: обыкновенные ковбойки, какие-то ковбойские платочки на шее, драные и тёртые брючата, лишь отдалённо смахивающие на джинсы. Девушка пела, а один из парней подбренчивал ей на гитаре. Она пела популярный шлягер, но не в дурашливой манере Ирины Бржевской, а зло и даже трагически:
Хороши вечера на Оби!
Ты, мой миленький, мне подсоби:
Я люблю танцевать да плясать —
Научись на гармошке играть!
По-над Обью плывут огоньки,
По-над Обью летают гудки…
Я люблю над рекой запевать —
Научись на гармошке играть!
Не пойду на гулянку к пруду,
За тобою на речку пойду.
Буду петь да тебя целовать —
Научись на гармошке играть!
Хороши вечера на Оби!
Ты, мой миленький, мне подсоби:
Я люблю танцевать да плясать —
Научись на гармошке играть!
Мы разговорились.
Они оказались москвичами.
– как вас сюда, в такую даль, занесло?
– занесли.
Так я познакомился с несчастными московскими тунеядцами, высланными за 101-ый километр, сначала четверо суток поездом, не в купейном или плацкартном вагоне, а тюремном, под конвоем. Потом в Томске, отсидев в местном КПЗ более недели, отправлены сюда в трюме того же парохода, которым прибыл сюда и я: без паспортов (отняли ещё в Москве), без денег, без вещей… без каких-либо шансов выжить даже до зимы. Естественно, на работу их никто не принимает, хотя нужда в рабочих руках здесь всегда сильная, а они к тому же имеют среднее образование – высшее по сравнению с местной молодёжью.
У меня была для них буханка черного, банка «завтрака туриста» (пародия на дефицитную тушёнку), а ещё мы распили бутылку какой-то вермути томского разлива.
Ночевал я на дебаркадере, без них. Утром – привычная очередь в кассу. В этой очереди и узнал, что вечером местные мужики подрались с московскими тунеядцами, того, с гитарой, зверски и тупо убили, а его труп сбросили в Обь под брёвна.