Прожитая жизнь, как поглядишь со стороны, напоминает застывшую форму – более или менее завершённую и совершенную. Может быть, это прозрачный шар. Или какой-нибудь мутноватый октаэдр. А то и вовсе странное образование, вроде древесного гриба-нароста.
Но как бы то ни было, а всё в глубине этой фигуры подчинено неким законам. Заметно, как каждый шаг жившего отдавался эхом, услышать которое он мог лишь через годы, когда уже не легко припомнить, чем именно оно вызвано.
Словом, всё внутри жизни наполнено указаниями, намёками, отголосками.
И счастлив был тот человек, который понимал, зачем это, к чему. Он строил свою жизнь, несмотря на помехи и сопротивление. В общем, стремился придать ей форму, близкую к божественному замыслу.
Такой фигурой, как законченным образом, хочется любоваться бесконечно. Нельзя даже сказать, что она застывшая. От неё исходят свет и тепло, и струится в ней вольный воздух.
Жизнь Константина Коровина легко представить в виде хрустальной шестигранной пирамиды, каждая из плоскостей которой вмещает в себя 13 лет.
И есть у этой пирамиды крепкое основание – прадед, ямщицкий сын, с которого и следует начать.
В восемнадцатом веке среди ямщиков села Данилово, стоявшего на Владимирском тракте, был странный обычай. Когда рождался ребёнок, отец выходил на дорогу, чтобы узнать имя первого встречного ссыльного, гонимого конвоем. Именем преступника и нарекал новорожденного. Считалось, что это к счастью.
Прадеду Константина Коровина особенно повезло. Он получил своё имя не от простого злоумышленника, а от знаменитого бунтовщика и разбойника, от самого Емельяна Пугачёва, которого везли в Москву на казнь, как зверя, в клетке.
То ли действительно так повлияло это имя на судьбу ямщицкого сына, но со временем стал он управляющим в имении князя Бестужева-Рюмина. А потом, говорят, и разбогател немыслимо.
Его наследник Михаил Емельянович, купец первой гильдии, уже заправлял всем ямщицким извозом на путях в Ярославль и Нижний Новгород. Огромного роста был человек. Прожил девяносто три года. Вёл он дела с видным откупщиком Иваном Мамонтовым, и деньги они считали миллионами.
В Москве на Рогожской улице среди ямщицких дворов и конюшен отстроил дед просторный особняк с колоннами, с большим залом, где во время обедов на балконах играли музыканты.