Таким странным, непостижимым для обычных людей образом проявлялась любовь Ледена к своим ученикам. Как командир он чувствовал ответственность за любого из них. Нет, он не боялся за них – чувство страха было ему непонятно; в его случае страх заменяло чувство, что он не способен в данный момент всё контролировать. Также нельзя было сказать, что он переживает за своих подчиненных – пустые переживания он полагал нерациональными, а единственной формой заботы считал такую подготовку своих людей ко всем возможным угрозам, чтобы никакая случайность, никакое внезапное изменение ситуации не были для них неожиданными и поэтому не представляли опасности.
Неудивительно, что при таком подходе к обучению Леден поначалу казался новобранцам не просто суровым, но даже жестоким командиром: в любом виде подготовки, будь то дополнительные теоретические занятия по боевой магии или марш-броски по окрестным холмам с полной выкладкой, он не давал никому ни малейшей поблажки, выжимая из подчиненных тот максимум, на который они были способны, и заставляя чуть-чуть перейти за грань собственных возможностей. Каждый, кто прошел его школу, мог бы сказать о нем одно и то же: вначале все ненавидели и боялись его, а потом, видя свой головокружительный прогресс, постепенно начинали что-то понимать и проникались к наставнику все большим уважением: тот самый порог возможностей, которого он заставлял достигать, раз за разом ставя ученика практически на грань выживания, был у каждого свой, и безусловным талантом Ледена было умение безошибочно определять его.
И в жизни каждого из солдат и Ныряльщиков рано или поздно наступал тот день, когда учитель, глядя на ученика неожиданно потеплевшими глазами, говорил: «Теперь я за тебя спокоен».
Итак, Астри был первым, кого Леден из хилого и сгорбленного кабинетного ученого превратил в сильного и умелого бойца. И он же, Астри, был первым, кто смог достучаться до того Ледена, который был надежно укрыт за стальными доспехами хладнокровного и бесчувственного солдата. После отъезда Орсо Леден, поймав себя на слабости – крохотной, совсем незаметной для других, но для него самого подобной зияющему пролому в крепостной стене, строго-настрого запретил себе хоть сколько-то близко сходиться с людьми. Он предпочитал не знать, что огорчает и радует, что гнетет и вдохновляет тех, кого он часами гонял по холмам, без особого напряжения следуя за ними и слушая их хриплое дыхание; тех, кого раз за разом, не щадя, швырял на упругое покрытие тренировочного зала одним из своих фирменных приемов, научить блокировать которые он не спешил, подталкивая ученика к поиску самостоятельных решений.