На подходе к валунам, покрывавшим значительную часть небольшой суши, Латейньга заволновался, стал неистово бегать по лодке и как только улучил возможность, первым соскочил на твердь. Пустился бежать к огромным черным камням, совершенно не обращая внимания на рыбака, у которого недобрая мысль была «на лбу написана», и не умеющий читать Латейньга, давно ее прочел. Куда звало сердце, туда и бежал озабоченный кот, забыв о долгих днях томительного ожидания, с единственной надеждой застать доброго человека живым, а то, что он здесь, за камнями Латейньга знал еще там, на большой земле, где люди быстро хоронят друг друга.
Лизнув шершавым языком теплый нос любимого рыбака, Латейньга уже не сомневался, что хозяин лодки не уплывет без него. Осталось только докричаться и кот истошно завопил, перепоручив все остальное нерадивому, человеку в надежде, что при таком свидетеле как он, тому не удастся избавиться от обоих. Найдя среди камней своего пропавшего товарища, лоб недоверчивого рыбака очистился от злых мыслей и Латейньга уже не мог прочесть на нем ничего сулившего обернуться новой бедой. Дорога домой была долгой, но счастливой, как и сама жизнь, ради которой бездомный и безродный кот Латейньга готов был на любые лишения, благо что сердце его умеет любить, а любя, оно чувствует и видит совсем иначе…
Все началось с первого сна, в котором Славик женился. Хорошо, что это было всего лишь счастливое сновидение, а не явь, пугающая и неотвратимая как данность. Славик долго не мог прийти в себя и, дрожа едва пробужденным, телом, вдруг ощутил неистовое чувство жажды, и страстный порыв поскорее спрыгнуть с кровати, на которой, запутавшись в складках роскошного, пухового одеяла, могла прятаться невеста. И лишь сбросив его на пол, и убедившись, что ночной избранницы там нет, Славик с облегчением выдохнул: «Приснится же такой дурной сон…» Ему казалось, что всю ночь из его бесчувственного тела пили кровь, предупреждая, что если он не проснется, то кровь закончится и пить больше будет нечего. Тогда он станет уже не нужен и как это водится у кровожадных самок некоторого вида редких насекомых; избранница станет поедать самца за ненадобностью: «За какой это такой ненадобностью?.. – возмущалось едва очнувшееся сознание Славика. Однако, он до конца не мог понять; проснулось ли оно? – Как хорошо, что люди по прошествии веков и, пусть даже не результативной брачной ночи, до такого ритуала пока что еще не додумались. Хотя наверное многие невесты, из невообразимо утраченного чувства, увы не собственной добродетели, а скорее мести, могли бы прибегнуть к такой мере наказания, за неисполнение супружеского долга и это был бы, для некоторых из них, не совсем плохой выход,» – продолжало рассуждать его не проспавшееся сознание. Однако, как считало уже не оно, а Славик, супруг все же имеет право на жизнь после брачной ночи, какой бы он ее себе не представлял или какой бы она не выглядела, пусть даже и после конфуза. Славно, что Славик проснулся вовремя; еще до начала трапезы и, ощутив себя невредимым, на всякий случай перетряс одеяло еще раз: «Ну, мало ли?..»