Гоша спросил у девочек, что бы они загадали на падающую звезду. Маха, не думая ни секунды: «то, что я ем пирог!» В этот момент она как раз ела пирог, и на лице ее отражалось абсолютное счастье. А говорят, бедная. Счастливый ребенок! Таня, глядя на нее, ничего своего даже не придумала. Эффект рекламы.
На кормушку прилетел толстый снегирь, расположился по-хозяйски и отгонял всех синиц. И зря он так – еще поест и летать ведь не сможет.
Маха несколько ночей зажигает не по-детски. Первый раз проснулась, вопила и крючилась как припадочная (почему как?), и что особенно впечатляло, требовала: «хочу чтобы это прекратилось!» Вторую ночь просто крутилась и никак не могла лечь удобно, кое-как заснула, но утром обнаружила себя поперек постели и была возмущена: «почему я сплю наоборот?» Кто бы мне сказал, почему. На третий вечер проснулась и деловито сообщила мне: «что-то у меня ножки опять болят. Давай-ка обсудим в вашей комнате». Не знаю, откуда у нее такой профессорский жаргон, у нас так никто не выражается. Пока я пыталась ей в тон аргументировать, что три ночи подряд в нашей комнате это уже перебор, она заснула. Но обсудить, видимо, все же нужно было – она потом все равно не дала нам поспать нормально. Ну, спать это вообще роскошь. Помню, когда им исполнилось три с половиной года, я насчитала семь ночей, которые они спали без воплей, за все это время. Так что не привыкать.
Таня тоже профессор. Постоянно поправляет меня: «не пол, а половина!» А еще она наделала крестов из конструктора, ходит везде с ними и говорит, что это дорожные знаки. Такая правда жизни. И в соответствии с этой логикой достала игрушечные каски и заботливо надевает одну из них на Маху. Правильно, голова целее будет.
И пока мы с Махой занимались упражнениями, Таня по просьбе Гоши рисовала своих друзей. Друзья у нее – огонь, конечно.
Маха по вечерам рассекает в туторах, придерживаясь за опору только декоративно, а то и не держась вовсе. Судя по всему, ей интересно, что произойдет, когда она с них навернется – сломаются все-таки или нет? Таня из того же исследовательского интереса на днях карабкалась на занавеску и с любопытством смотрела, как она отцепляется от крокодильчиков и падает на саму Таню. Я все понимаю, да. Не мне их судить.
Маха сидит на ручках, нежится, положила мне ладошку на грудь: «я слушаю твое сердце!» И такое лицо сделала серьезное, нежное и патетическое. Прежде чем пустить слезу умиления, я поинтересовалась, услышала ли она? Маха, не меняя выражения лица: «да ничего, нифига, видно сдохла!» Тут я от хохота едва ее не уронила, и торжественность момента окончательно была нарушена. Что интересно, Маха делает правильные выводы из отсутствия сердцебиения.