– Еще…
– Хотим больше пищи… – упивались своим голодом Сестры, не замечая, как находясь даже на грани погибели, паренек неотступно тянулся рукой к Светочу.
В тот самый момент, когда силы окончательно покинули его, он сумел подтянуть почти угасшую Искорку Души к своему сердцу.
Тут же, по неведомой причине перед глазами предстало одно из самых страшных воспоминаний прошлого, от которого он некогда отрекся, как и от всего в Жизни.
«Гордо задрав нос, с нескрываемым отвращение к собравшемуся простому люду, на специально воздвигнутый деревянный помост взошел изнеженной наружности Глашатай. Ряженый в пестрые пышные одежды, не чита обноскам, что красовались на бедных замученных крестьянах, он принялся громко и четко чванским тоненьким голоском зачитывать Приказ своих Господ.
«Именем Всемилостивейшего и Наищедрейшего Бургомистра, чья владения простираются и на Ваш Городок.
Все эти Земли – отсюда и до горизонта, отныне и впредь объявляются Ситрас-ча-Луза…»
– Или выражаясь привычным для Вас языком простых смердов – Сокрытым Городом, – позволил себе некую вольность Глашатай и разъяснил малограмотной, неумытой толпе значение сие «громкого слова».
После, набрав полную грудь воздуха, продолжил оглашения Приговора:
«Посему…
Для вашего же блага, на голосовании «Городского Совета» единогласно было принято Решение – ограничить все связи с внешним Миром…»
– Что это значит?!
– Какое еще такое Голосование?!
– Городской Совет?! Ха, да у нас с пару лет такого не бывало!
– Да вы попросту решили оградиться от нас…
– Так дела не решают…
– Скажите лучше – вы отыскали лекарство от Чумы?!
– Во-во, мы здесь умираем, пока вы там разглагольствуете! – поднялся невыносимый шум и гам среди Народа, которому надоело, что на них в столице попросту закрывают глаза.
Когда роптание толпы стало заглушать Голос представителя Власти, а ему самому угрожала участь быть посаженным на кол, словно пугало-огородное, он не замедлил подозвать к себе стражников.
Все как на подбор – здоровые амбалы, облаченные в доспехи, с алебардами наперевес и полным отсутствием мозгов, тут же окружили помост. Совершенно не церемонясь с женщинами и стариками, со всей возможной «любезностью и уважением», они принялись оттеснять зевак от «сцены».
«…Также жителям предписывается не покидать Город
Вам будет отказано в праве вести любую внешнюю торговлю