Но служанка оказалась недогадливой. Завертелась у моего подола, укладывая складки пышной юбки ровными воланами. Ей будто бы нравилось возиться с тканью. Зелфа добавила на край подола то ли бабочек, то ли диковинных крошечных фей из прозрачных камней, и платье заметно потяжелело.
«Наверное, чтобы мне сложней было сбежать», – сердито хмыкнула про себя.
– Это обережные символы, госпожа, пусть они защитят вас в новой жизни, – пояснила Зелфа, а я состроила в ответ хмурую мину.
«Мне бы нож, а не бабочек на подоле, – буркнула про себя. – Он куда лучше защитит».
Думала просто подтолкнуть непонятливую женщину к выходу. Надавила ей на запястье, но мои руки прошли сквозь нее. Тело Зелфы на мгновение превратилась в обычную прозрачную тень, и я в панике поежилась.
Лихорадочно затряслась, беспокойно замахала руками и умоляюще запросила:
– Не делай так больше никогда, пожалуйста! Вряд ли Артемий мечтал о истеричной жене с беспокойно дергающимся глазом. Мои нервы не железные! Оставь меня одну.
– Не могу, госпожа. Впереди омовение, – пробормотала Зелфа каким-то странноватым тоном.
Я заглянула ей в лицо и разгневанно надула щеки. Глазницы женщины снова полностью залились черной краской. Зелфа издала подозрительный грозный смешок, а я отчетливо почувствовала, что смеется не она лично – внутри нее, точно ребенок, хохочет сам Владыка.
Было бы еще над чем хохотать!
– Омоюсь как-нибудь сама, не маленькая, – я бойко подтолкнула женщину к двери. – Сколько у меня времени?
– Владыка торопит нас, – Зелфа махнула головой, и её глаза стали прежнего цвета. – Сейчас все мигом будет готово, использую магию.
Служанка взмахнула рукой и «натравила» на меня пушистое сладковатое облако, сделанное будто из сахарной ваты. Белоснежная пелена окутала мое тело с головы до ног нежным, тонким ароматом.
– Добавим немного яркости вашей красоте, госпожа, – услышала я глухой голос Зелфы и почувствовала легкие прикосновения к своему лицу.
Что-то мягкое и пушистое коснулось моих щек. На губы легла душистая помадка, пахнущая клубникой со сливками. Ресницы потяжелели и взмахнули сами, словно к ним приложили специальные щипцы.
– Взгляните, – воскликнула Зелфа, и белая дымка развеялась, как наваждение.
Мое отражение в зеркале хмуро морщило лоб, несмотря на романтичный и женственный макияж в духе лучшего салона красоты.