Бабе Тасе было уже за девяносто, но здоровье у неё было на удивление крепкое, а слух – острый.
– Кто там? Боженька, ты? А я только чаёк заварила, как чувствовала, что ты идёшь…
Божена вновь улыбнулась. Всякие там мистики и мракобесы наверняка сказали бы, что у бабы Таси развито шестое чувство или какие-то там чакры. Она всегда угадывала, что должны прийти гости, какая завтра будет погода и прочие подобные мелочи.
Стоило Божене сесть, как на колени запрыгнул Пушок, мурлыча и ластясь. Девушка почесала кота за ухом, потискала пушистые щёки и, заглянув в отливающие зеленью глаза, вдруг подумала, насколько он похож на своего отца – Белушика, который жил у бабушки раньше, когда Божена была маленькой. Да и всё на этой кухне, наполненной уютным теплом печи и запахом неведомых трав, было точно таким, как в детстве, – словно и не было этих двенадцати лет. «А я и забыла, что здесь так хорошо. То с девчонками, то в Тайланд, то в Грецию… Нет, Греция, конечно, это нечто… – перед внутренним взором Божены мелькнули воспоминания о недавней поездке с родителями. – Но как я столько лет не приезжала к бабушке? Папа всё занят был… Но теперь меня уже не нужно везти, сама могу приехать. На летние каникулы куплю билет на поезд и приеду…». Девушка покосилась на бабу Тасю – подперев лицо ладонью, та задумчиво смотрела в окно – и мягко улыбнулась.
Допив чай, Божена расслабленно оперлась спиной на стену, скользя взглядом по комнате, прислушиваясь к тихому мурлыканью кота, отдавшись ленивому течению мыслей. «С другой стороны, а если и погадаю… Никто ж не узнает. Ну, могу и я… Разок. В шутку. Так сказать, позволю себе расслабиться – и никому от этого вреда не будет. Баба Тася ляжет, а я… Будто крестьянка из прошлого. Надо погуглить, как правильно. Блин, интернет этот, еле пашет…». Поглаживая тёплую белую шерсть – Пушок время от времени нырял головой ей под руку и когтил колени – девушка наконец-то дождалась, пока откроется страница с перечнем гаданий, однако ничего ей не нравилось. То нужно было идти на перекрёсток – вдруг увидит кто, стыд и позор! – то бросать валенком в прохожего, то топить баню, а этого Божена не умела.
Наконец, последний вариант показался любопытным. Он не требовал сложной бутафории и в то же время звучал очень аутентично: «Если ночь ясная, разденься догола, в окно скажи: «Месяц мой суженый, ступай за мной» и иди в нежилую комнату. Там зажги две свечи перед зеркалом, произнеси: «Месяц, яви мне свой лик» и смотри, не моргая, на отражение. Если есть у тебя суженый – увидишь его за спиной».