– Вы не сможете, – слышится незнакомый всем голос юной девушки позади команды.
– Простите? – Равненская поднимает взгляд на незнакомку, которая только что подошла с начальником отдела убийств.
Все оборачиваются и смотрят на неё, пытаясь понять, кто это. Для новой сотрудницы полиции слишком молода – на вид она в возрасте ученицы старших классов. Да и по самой девушке видно, что она явно не стремиться сделать карьеру в полиции: милое лицо с маленьким курносым носиком и большими глазами, в которых читается злоба, и не слишком гламурный, но женственный стиль одежды, обязательным атрибутом которого являются туфли на каблуках. По самой одежде видно, что финансами девушка не страдает. Стала бы идти работать за небольшую зарплату молодая красотка, у которой сумка стоит, как три зарплаты руководителя команды? Да и вообще, взяли бы такую на работу? Ведь по ещё почти детскому лицу видно, что получить образование она явно не успела.
Все взгляды оценивающе падают на неё, а Равненская сдерживается от грубого выпровождения нахалки за дверь только из-за того, что рядом стоит её начальник. Саму нахалку, впрочем, все эти обстоятельства нисколько не смущают, и она спокойно продолжает говорить.
– Вы не сможете определить, кого он сегодня убьёт, и не сможете защитить их, – повторяет девушка. – У его жертв, определённо, есть сходства. Это семьи, или семейные пары. Семейный психолог, как вы его прозвали, убивает всю семью, не оставляя в живых никого в доме. Он пробирается ночью к ним в дом, именно в частный дом, не в квартиру.
– Вы говорите всем известные вещи, – язвит Равненская, всё ещё непонимающе смотря на непонятно откуда появившуюся девушку, и задаёт вопрос, на который, как она надеется, та не сможет ответить и поубавит свою уверенность. – Но, может, вы сможете объяснить, почему именно в частные дома, а не в квартиры?
– Так безопаснее для него. В частных домах нет соседей за стеной, а значит, нет свидетелей, и никто не слышит криков. А ещё, в частных домах обычно живут семьями, одиночки живут в квартирах, именно за семьями он и охотится. Но это не так важно. В нашем городе две тысяче шестьсот девять частных домов, практически все, как вы уже поняли, это семьи. Вы не сможете приставить охрану к стольким домам. Конечно, было бы плохо бездействовать. Так что я не буду отговаривать вас не патрулировать улицы. Это по крайней мере будет значить, что вы пытались, и избавит от угрызения совести, когда завтра вас вызовут на место убийства.