Бернат пытался успокоить себя тем, что за Арнау будут присматривать и мальчик приобретет профессию, а затем станет свободным человеком.
– Ты понял? – спросил его Жауме.
Бернат молчал, и Жауме выругался:
– Чертов селянин!
Бернат чуть было не ударил его в ответ, но улыбка, появившаяся на лице первого помощника, сдержала его.
– Соглашайся, – продолжил Жауме. – Сделай это, и твоей сестре не придется за тебя заступаться. Я повторю тебе главное, селянин: ты будешь работать с утра до вечера в обмен на кров, еду и одежду. Гиамона будет заботиться о твоем сыне. Тебе запрещено заходить в дом; ни под каким предлогом ты не можешь этого делать. Тебе также запрещено выходить из мастерской, пока не пройдет год и день, которые нужны, чтобы ты мог получить свободу. И каждый раз, когда какой-нибудь незнакомец войдет в мастерскую, ты должен прятаться. И еще: ни в коем случае не рассказывай, что с тобой произошло, даже здесь. Хотя эта родинка… – Жауме покачал головой. – Так решили хозяин с доньей Гиамоной. Доволен?
– Когда я смогу видеть моего сына? – спросил Бернат.
– Это меня не касается.
Бернат закрыл глаза. Впервые увидев Барселону, он пообещал Арнау свободу. У его сына не будет никакого сеньора!
– Что я должен делать? – спросил он наконец.
– Загружать дрова. Загружать стволы за стволами, сотни стволов, тысячи стволов, которые необходимы для работы печей. И следить, чтобы они не гасли. Носить глину и убирать. Убирать грязь, песок и пепел из печей.
Медленно потянулись дни.
Бернат трудился в поте лица. Выносил пепел и песок за дом. Когда возвращался, покрытый пылью и пеплом, мастерская снова была грязной, и он начинал все сначала. Под пристальным взглядом Жауме вместе с другими рабами он выносил готовые изделия на солнце. Первый помощник контролировал работников каждую минуту, прохаживаясь по мастерской, покрикивая, раздавая оплеухи молодым подмастерьям и грубо обращаясь с рабами, для которых не жалел и кнута, когда что-то было ему не по душе.
Один раз, когда рабы ставили на солнце большую посудину, та вырвалась у них из рук и покатилась. Жауме в ту же секунду достал виноватых кнутом. Посудина даже не треснула, но первый помощник завопил как бесноватый, раздавая удары рабам, которые вместе с Бернатом несли ее.
Дошла очередь и до Берната.
– Попробуй только, и я убью тебя, – пригрозил Бернат, спокойно глядя в лицо Жауме.