– А я не отдавала ей паспорт, – сказала я.
Судя по звукам за дверью комнаты, от книжных полок ничего не осталось – Аксинья вырвала их из стены и теперь по ним прыгала.
– Няньки всегда отдают документы хозяину… Я украинка, она у меня сразу документы забрала. – Голос Оксаны дрожал.
– Ты и других нянек знала?
– Здесь постоянно кто-то живет. Хозяева не платят, кормят плохо. В няньках беженцы или нищие из деревень. Одну девушку они обвинили в краже. Она плакала, божилась, что ничего не брала. Но деньги куда-то пропали, и ее с позором выгнали. Другая нянька не выдержала – сошла с ума. Полина, беги отсюда, пока не поздно!
– Куда мне бежать?! На вокзал к бомжам? Я беженка из Чечни. Нет никакой помощи от государства. Ни пособий, ни крыши над головой. Нет родственников, которые бы приютили хоть на одну ночь! Никакие правозащитники нам не помогают. Наоборот, как видишь, я с их детьми вожусь!
– Когда эти жулики пропали на месяц, я решила сдать детей в приют, а Аксинью – в сумасшедший дом. Звонила по адресам, говорила с социальной службой. Но в России, сама знаешь, система не налажена: советовали не торопиться, ожидать возвращения блудных папы и мамы. Марфа Кондратьевна и Лев Арнольдович мне ничего не заплатили, хотя вначале обещали. Паспорт не вернули! Я уже год живу без паспорта. Умоляю их вернуть мне документы!
В этот момент с красноречивым транспарантом «Путина – в Магадан, Ходорковского – в президенты!» в прихожую ввалилась Марфа Кондратьевна. Шарф, тройным кольцом обмотанный на шее, украшали снежинки, а нос правозащитницы был красным от мороза.
Увидев Оксану, которая съежилась от страха, Тюка недовольно скривилась:
– Что это такое?! Ты обязана предупреждать о своем появлении. Как ты посмела здесь появиться да еще и болтать с новой нянькой?!
Оксана вжала голову в плечи:
– Милости вашей прошу! Отдайте, пожалуйста, мой паспорт, госпожа Тюкина!
Я выразительно посмотрела на Тюку.
– Это я еще подумаю! – с вызовом ответила Марфа Кондратьевна.
– Вы нарушаете права человека! Отдайте чужие документы! – встряла я.
– Ты что, предъявить мне желаешь? – Тюка перешла на блатной жаргон.
– Я всё в дневник запишу! – пообещала я. – И буду потом всем про вас рассказывать!
Правозащитница побагровела от гнева, и теперь уже всё ее лицо, а не только нос, стало красным. Она опрометью метнулась в кабинет и вышла оттуда с паспортом. Оксана трясущимися руками сунула его в карман.