Начался день, и с приходом его молодой свежести сон хотара влился в глубокое, бесцветное и покинутое снами небытие. Но и ему не суждено было насладиться застывшим рассудком жреца. В его хижину ворвался юноша в белых одеждах брахмана.
– Проснись, хотар! – услышал Свами где-то в глубине своей усталости. – Проснись!
Жрец вздохнул и уставился незрячим взглядом в потолок.
– Хотар, змей не принял жертвы! Свами сел в своей неналёженной пуховине, почесал грудь, потом вытер подсохшую прослезь в глазах и уже ясными глазами посмотрел на юношу:
– Что?!
– Данав не принял жертвы. Я нашёл её, она жива и невредима!
Свами снова уставился в потолок.
– Хотар, она невредима!
– Я уже это слышал, – спокойно сказал Свами.
– Так давай вернём её матери.
– Глупец!
У юноши перехватило дыхание.
– Где же ты её нашёл?
– На отмели, если идти вниз по течению.
– Значит, на отмели. Подай-ка мне одежду. А кто ещё видел её там?
– Не знаю, – замялся юноша, – люди не подойдут к реке, пока ты не объявишь об открытии вод.
Свами облачался в широкополую распотайку, сшитую из беловорсой меховины.
– И какой ты её нашёл? – спросил он торопливо.
– Она сидела на берегу, поджав под себя ноги, обхватив их руками, дрожала и тихо говорила: «Он уплыл». Сама себе.
– Что говорила?
– «Он уплыл», – повторил юноша.
– Должно быть, змей, – пояснил хотар.
– Я тоже так подумал.
Жрец резко взглянул на молодого брахмана, поджал губы, снова спросил. Теперь уже чужим, мятежным голосом:
– Ты ещё кому-нибудь сегодня говорил о ней?
– Нет, хотар, нет. Только тебе.
– Хорошо.
Свами оборачивал бока верёвкой, плетёной из листьев мандрагоры. Этот костюм соответствовал ему по сословию.
– Хорошо, – повторил Свами. Он вдруг подумал, что в поспешности сборов забыл об омовении молоком. Обязательном ритуале для посвящённых. Хотар ещё раз посмотрел на юношу и, предупреждая его недоумение, заговорил:
– Знаешь ли ты, что означает отказ от жертвы? Что он означает для брахмана? Если даже данав не берёт его жертву?
Свами перевёл взгляд на самшитовую миску с густым молостоем, опустил ладони в её топкое наливо и перенёс пригоршни молока себе на волосы.
– Даже данав, – продолжил жрец, приглаживая смоченные пряди, – что уж говорить о богах.
– Но ведь Антака теперь будет нападать на коров!
– Не произноси его имя вслух! – взвизгнул Свами. – Что ты!