Но, когда мы обращаемся за разъяснениями к Норе, она подтверждает наши худшие страхи. Суд будет проходить сейчас, и единственная коллегия присяжных – это мы. Мы будем выносить приговор вместо членов Верховного Совета, которые согласились не только оценить обоснованность нашего решения, но и оставить его в силе независимо от того, совпадет оно с их мнением или нет.
– Люди обычно добиваются наилучших результатов тогда, когда ставки высоки, – не без благожелательности заметила Нора. – А теперь вам всем лучше выспаться и заняться этим завтра. Я уверена, что у вас все получится хорошо.
Я думаю, как часто мне казалось несправедливым, что матушка имеет такую власть над моим будущим и над будущим всех остальных жителей нашего городка. Когда она проводила гадания, я всякий раз представляла ее в роли кукловода, дергающего за ниточки чьего-то будущего, пока этот человек не начнет плясать так, как хочется ей.
Но я была неправа.
Я вовсе не была марионеткой. Я могла отвергнуть ее выбор, отказаться двигаться туда, куда меня хотела направить она.
Но это решение… Подсудимый не сможет просто отвергнуть наш вердикт. Не сможет уйти и отказаться плясать.
Мы не имеем права ошибиться. Ведь в наших руках человеческая жизнь.
* * *
– Тут это изложение обстоятельств дела названо предварительным, – говорит Брэм.
Мы сидим вокруг стола на четвертом этаже библиотеки – единственном, где больше никого нет, – и перед нами лежит документ. От недосыпания я чувствую себя осоловелой, и у меня болит голова.