– Если бы ты, – словно размышляя вслух, говорил Серж, – предложил человеку, который выступит твоим спонсором, часть прав на этот «музей», долю прибыли или еще что-то… А то ты хочешь иметь крупную денежную ссуду на льготных условиях, да еще и безо всяких гарантий ее вернуть…
– И не только это, – соглашаясь с ним, продолжил Питер. – Я еще хочу, чтобы наш Остров не потонул под топотом ног туристов.
– Ну тогда… – Серж молча развел руками, не произнося подразумевающиеся под этим жестом слова: «Каждый, конечно, волен по-своему с ума сходить. Но что из этого получится?»
– Чтобы сделать так, как ты говоришь, – сказал Питер, – надо, чтобы спонсор был нашим другом. Чтобы для него было так же дорого то, что дорого для нас. Такого человека я пока не знаю. А мы все, живущие здесь, даже если сложим свои «капиталы», не наберем суммы, чтобы поднять такой проект. Что же, отказаться от этой затеи?
– Не знаю, шеф. Может, подождать пока? Глядишь, пройдет какое-то время – и появятся новые возможности…
Питер тогда промолчал. В нем с самого начала сидела непонятно на чем основанная внутренняя убежденность, что все задуманное должно получиться.
3
У Чарльза Дженкинса, управляющего банком, было вытянутое лицо – и не только в данный момент, а всегда. То есть овал его лица имел отношение длины к ширине, наверное, чуть не в полтора раза большее, чем овал лица среднестатистического гражданина Австралии. Но ни форма лица, ни достаточно уважаемый возраст не мешали Чарльзу Дженкинсу периодически подпитывать чувство уверенности в себе при помощи общения с красивым телом Кэтти, своей двадцатитрехлетней голубоглазой секретарши. В эту минуту Кэтти вошла в кабинет и сообщила шефу о том, что некий Питер Нортридж просит господина Дженкинса принять его. Да, она, конечно же, предложила ему переговорить с заместителем управляющего Брайаном Олдисом. Но господин Нортридж отказался и настаивает на аудиенции именно с управляющим банком, ссылаясь на важность своего дела. Дженкинс, отдохнув взглядом на стройных ногах Кэтти и глубоком вырезе ее блузки, что послужило ему частичной компенсацией за потревоженное состояние послеобеденной полудремы, переспросил:
– Нортридж?
Среди клиентов его банка, которые вели свои финансовые дела лично с ним, человека с такой фамилией не было. Поморщившись, потянувшись и удлинив паузу почесыванием за ухом еще на несколько секунд, он наконец произнес: